Источник – журнал «Театрал» №10 (194), октябрь 2021 года
Текст – Татьяна КОРОСТЕЛЕВА
Художественный руководитель Молодежки Семен Спивак поставил трилогию по Михаилу Булгакову, которая, возможно, не имеет аналогов в современном театре. Три спектакля - «Дни Турбиных», «Дон Кихот», «Кабала святош/Мольер» – объединяются не только именем автора, они перекликаются и стилистикой, и поэтикой, и художественным содержанием. Сценография разделяет пространство жизни героев на верх и низ во всех трех спектаклях. В «Днях Турбиных» частный человек пытается спрятаться от ледяных ветров истории в семью, дом, любовь, дружество, музыку. Мольер «уходит» в литературное творчество, лицедейство на театральной сцене.
Дон Кихот Андрея Шимко – наивный художник, он творит новую реальность по своему рыцарскому печальному образу и подобию, не желая замечать, что время рыцарей давно прошло. Дон Кихот, по мысли Семена Спивака, не совпадал с тем временем, в котором жил. Мольер-литератор намного опередил свою эпоху, став драматургом на все времена. Мольер-человек попал в капканы своего времени, в том числе и в те, которые сам расставил.
Все спектакли трилогии – большого стиля, если иметь в виду присутствие тектонических сдвигов истории в бэкграунде жизни и судьбы персонажей. А в «Мольере» режиссер еще и широко использует просторы Большой сцены, делая чрезвычайно выразительной массовку: выстроенные фронтально мальчики с непроницаемыми лицами то изображают королевскую свиту в обличье офисного планктона, то хором озвучивают козни архиепископа Шаррона.
Спектакль Семена Спивака во всех компонентах прекрасно оснащен: сценография Степана Зограбяна, активно участвующая в действии (вспомним падающий занавес-гильотину), образно-символические костюмы Софии Зограбян, выразительная световая партитура Евгения Ганзбурга, совсем не попсовая музыка Игоря Корнелюка. И, конечно, отличные актерские работы, Молодежный всегда славился замечательной труппой.
Как всегда, Семен Спивак изобретателен в деталях, сценический юмор, всевозможные «лацци» – неотъемлемые черты его спектаклей.
Наиболее сильные токи взаимоотношений проходят по линии Мольер – король. Архиепископ Шаррон проявлен скромнее, в нем нет непримиримости, Роман Нечаев играет его таким «серым кардиналом», подспудно влияющим на ситуацию. Объективно получается не столько кабала святош, сколько пагуба милости и опалы короля.
В спектакле взаимодействуют два содержательных пласта – личная жизнь частного человека Жан-Батиста Поклена и житие господина де Мольера, великого драматурга. Периодически то одна, то другая линия выходят на первый план. Но в чистом остатке главенствует все же конфликт власти и художника. Конфликт накалила сама жизнь, прибавив к вечному противостоянию остроты, который, может, не хватает спектаклю.
Сергей Барковский, играющий Мольера, зримо воплощает ремарку Булгакова: «Богатство его интонаций, гримас и движений неисчерпаемо». Артист создает сложный, противоречивый характер, его герой – сильный, влиятельный человек, глава театра «Пале-Рояль», мэтр артистической труппы, он же – раб собственных страстей. У Барковского особая природа театральности –- мягкая, исполненная нюансов. Эффект достигается не гротескными приемами, а переключением регистров, подробнейшим психологическим рисунком, что может быть прорисован и тонкой кисточкой, акварелью и яркими масляными красками.
С Мадленой (проникновенная работа Светланы Строговой) вообще в спектакле сурово обошлись, сбросив геенну огненную после покаяния и отпущения грехов. Не самая большая грешница, она верно и преданно любила Мольера. Недаром он в последние минуты жизни вспомнит именно ее.
Библейские мотивы в спектакле, похоже, придают Мольеру некий ореол святости: Мадлена омывает ему ноги, как Мария Христу; он идет «на разборку» к королю по пандусу, будто восходит на Голгофу; в сцене «тайной вечери» (так построен эпизод покаяния предателя Муаррона) восседает в центре стола. Но Мольер – не Иисус, артисты – не апостолы, аутентичен лишь Иуда – Захария Муаррон, предавший учителя (сильная, жесткая, нервная, остросовременная работа Сергея Яценюка). Казалось бы, это возвышение образа главного героя противоречит его заданной неоднозначности... Но и то: в жизни великих людей святое и грешное смешано в гиперболической пропорции. Известно, что этическая составляющая личности художника не всегда поднимается до его эстетических высот. На совести Мольера загубленная судьба двух любивших его женщин – Мадлены и Арманды (Анастасия Тюнина).
В давнем спектакле Мольер Сергея Юрского был трагической фигурой. Мольер Сергея Барковского, несчастный, уязвимый, зависимый, страдающий – герой драмы. Главная его вина, страшная ошибка в том, что поверил, доверился власти, понадеялся на благорасположение, защиту, милость большого начальника. Стремительный в начале действия, Барковский ближе к финалу переходит на замедленные, затухающие темпы. Его Мольер то и дело повисает на руках преданного Лагранжа (Андрей Кузнецов), но, обессиленный, больной, он встрепенется, чтобы бросить в лицо королю: «Всю жизнь я ему лизал шпоры и думал только одно: не раздави. И вот все-таки – раздавил. Тиран! Я, быть может, вам мало льстил? Я, быть может, мало ползал?.. Ваше величество, где же вы найдете такого другого блюдолиза, как Мольер?.. Но ведь из-за чего, Бутон? Из-за «Тартюфа». Из-за этого унижался. Думал найти союзника. Нашел! Ненавижу королевскую тиранию!»
Король несколько раз издевательски хлопает в ладоши и неспешно удаляется. (Заметим, что в пьесе Мольер произносит этот текст только перед струсившим Бутоном).
Андрей Шимко играет Людовика без кудрявого парика и камзола. Нотки гротеска есть в решении этого образа. Король спортивен, подтянут, невозмутим, ироничен, деланно приветлив. Это начальник новой формации, кого-то он напоминает. Король проявляет трезвую прагматичность, решая по поводу Мольера: «Я попробую исправить его, он может служить к славе царствования». К тому же решением обласкать Мольера можно досадить неприятному архиепископу. В первом диалоге с Мольером король даже немного юродствует, он тоже комедиант, как и сидящий перед ним навытяжку Жан- Батист. В финальной сцене, перед запретом «Тартюфа» и изгнанием Мольера, король, облаченный в белоснежный спортивный костюм, играет в теннис, и удары по мячу все больше напоминают орудийные выстрелы. Мольер провинился, женившись неправильно, и должен понести наказание. Но ничто человеческое этому Людовику не чуждо, он проявляет истинные чувства, с нескрываемым удовольствием отказывая доносчику Муаррону в служении сцене и отправляя в службу сыска.
В принципе, и король, и архиепископ не такие уж враждебные, темные силы, по сути, они неплохие люди, ну, работа у них такая, один должен блюсти непорочность власти, другой – чистоту религиозной морали. И это, естественно, снижает напряженность конфликта. Семен Спивак, переживший запреты своих спектаклей и «кабалу критиков», склонен смотреть на мотивацию властителей объективно.