Источник – журнал «Петербургский театрал», ноябрь 2018 года
Текст – Нина ШАЛИМОВА
Розов, Арбузов, Володин – едва ли не самые репертуарные драматурги шестидесятых – семидесятых годов прошлого века. Их имена всегда произносились подряд, и перечислялись через запятую именно в таком порядке. Все трое были ценимы знатоками и любимы зрителями, и всем троим на рубеже столетий пришлось пережить свой период отчуждения от зрителя. В эпоху обрушения советской культуры и цивилизации современными они быть перестали, а классиками еще не стали. Созданные ими пьесы оказались в разрыве с постсоветской реальностью и застряли в некоем «временном провале». В репертуар они возвращались неравномерно и ставились с разной мерой удачи. Драматургии Розова повезло меньше всего. Современный театр обращается к ней крайне редко, заметных постановок – раз-два и обчелся.
Этому есть свое объяснение. В сравнении с Арбузовым и Володиным Розов-драматург, пожалуй, самый «прозаичный» и намеренно «будничный». Демократически приземленная, скудная на поэзию, лишенная индивидуальной «формулы театральности», драматургия Розова сегодня представляется избыточно социальной. В ней много жизненной правдивости, но недостает полноты художественной правды. По существу, она вполне укладывается в формулу «соцреализм с человеческим лицом», но в чем-то очень существенном не совпадает с духовным аристократизмом и культурным богатством Санкт-Петербурга–Петрограда–Ленинграда–Санкт-Петербурга. Не случайно при жизни Виктора Сергеевича его пьесы с успехом шли на московских сценах (достаточно вспомнить триумфы «Вечно живых» в «Современнике» и «В поисках радости» в ЦДТ), но ленинградская режиссура их не особенно жаловала и ставила редко.
Тем неожиданней и отрадней появление в репертуаре Молодежного театра на Фонтанке спектакля «В день свадьбы». Его появление закономерно встраивается в репертуарную линию, представленную в афише именами Володина, Арбузова, Вампилова, Довлатова. Тонкая поэтичность «Пяти вечеров», искрящаяся театральность «Жестоких игр», сюжетная парадоксальность «Прошлым летом в Чулимске», печальный юмор «Абанамата» в этой постановке оказались дополнены и восполнены. Спектакль уже собрал массу положительных отзывов и всевозможных наград, но хочется в общий хор петербургской критики добавить и свой голос. Прежде всего, потому что светлый, сильный, ясный спектакль стоит того, чтобы спустя полтора года после первого премьерного представления напомнить о нем снова.
Вторая причина – более важная. Так уж сложилось, что злая «сшибка» российского настоящего с советским прошлым вошла в театральную моду. Спектакли постмодернистской режиссуры полнятся пафосом агрессивного «обличительства» и «разоблачительства», соотнесенного с нынешними временами весьма поверхностно и прямолинейно. Спустя более четверти века после падения советской власти обличать и разоблачать давно обличенное и разоблаченное, честно говоря, поздновато. Тем ценнее спектакли, создатели которых вместо плоских фигур «соц-арта» предлагают зрителю внимательно вглядеться в лица людей, ушедших из жизни, но не из народной памяти. «В день свадьбы» – один из таких спектаклей, разыгранный молодыми артистами и адресованный молодым зрителям.
Можно предположить, что художественного руководителя постановки Семена Спивака и режиссера Антона Гриценко к выбору подтолкнул ленинградский мотив пьесы. В самом деле, герой драмы Михаил и его детдомовский друг Василий были вывезены из блокадного Ленинграда. Клава, прежняя возлюбленная Михаила, когда-то уехала в северную столицу и обрела специфично ленинградский отпечаток. В текстовой ткани спектакля все упоминания о Ленинграде интонационно укрупнены и тем самым акцентированы. Артисты говорят о родном городе, и петербургская публика отвечает им встречной волной теплого сочувствия. Мне, заезжей москвичке, это было особенно заметно.
Сценический сюжет, выстроенный режиссурой, лишен ностальгического окраса и далек от «старых песен о главном», хотя поют в нем много, чисто и хорошо. В деталях оформления и костюмах (художник Александр Храмцов) следов умилительного ретро не наблюдается – они строго историчны, хотя не лишены своеобразной «деревенской» стильности. Изощренное световое решение Дениса Дьяченко добавляет в атмосферу поэзию светотени. Особенно впечатляет освещение вечерних и ночных сцен. Ряды фонарей, внезапно «выпрыгнувшие» из-за забора и взявшие в перекрестье лучей двор семейства Саловых, не лишены специфично театрального остроумия. В таинственном полусвете беспокойное и полное тревоги сонное видение Нюры (ожившая семейная фотография – возлюбленный муж Михаил и трое деток, прильнувшие к нему) оставляет щемящее впечатление.
Спивак лишает драму добротного жизнеподобия, щедро оснащает юмором и насыщает острым драматизмом. В разработке сценической жизни образа идет открытым театральным ходом. Он не боится упреков в избыточной чувствительности и откровенной чувственности. Воспитанные им артисты играют свои роли на открытом темпераменте, импульсивно и жарко. Актерские эмоции шлют в зал полной мерой, отважно и щедро. Не чураются острых до неправдоподобия красок характерности, игровой момент исполнения подчеркивают азартно, а временами и истово. Всевозможные оттенки молодой любви – со всеми ее забавными нелепостями, страстными влечениями, неопытной сбивчивостью и жадной ненасытностью совсем юных героев (Женя – Сергей Барабаш и Оля – Дарья Вершинина) – трогательной рифмуются с любовными утехами старшего поколения (Илья Григорьевич – Вадим Волков и Матвеевна – Людмила Пастернак). Но горечью наполнена безлюбая семейная жизнь Риты (отличная работа Юлии Шубаревой) и Николая (Николай Иванов), из-за одной-единственной ошибки молодости пошедшая наперекосяк.
Алиса Варова в роли Нюры – самая большая удача спектакля. Ее угловатая пластика далека от чисто бытовых характеристик, эксцентрична и ассиметрична, а в танце откровенно парадоксальна. Она энергично хлопочет о свадебном наряде и предстоящем угощении, не желает уступить ни капельки женского счастья неожиданной разлучнице и яростно цепляется за своего Михаила. Она не боится показаться неблагообразной и почти пугает своими эмоциональными взрывами, выраженными с нарочитой некрасивостью: размашистые движения, широкие шаги, подергивающиеся плечи. Но она тиха и очень женственна в сцене ночного сна, в последней сцене глубинно драматична, а в финале подобрана и сурова.
Ее исполнение достойно обрамляют Андрей Зарубин (Михаил) и Сергей Яценюк (Василий). Один молчалив, глубок, надежен, содержателен и очень достоверен. Другой – обаятелен, весел и безалаберен (к чести актера, исполнение нигде не опускается до самодовлеющего трюкачества, оставаясь подлинно художественным). Нельзя не отметить качественные, честные актерские работы Анастасии Тюниной (роль невольной «разлучницы» Клавы) и Ксении Ирхиной (роль «отвязной» красавицы Майи Мухиной).
Спектакль воспринимается публикой настолько живо, с такой ответной задушевностью, что развеивает все сомнения в необходимости театра «про людей и для людей».