Источник – «Районы-кварталы» №12 (75), август-сентябрь 2020 г.
Беседовал Владимир ЖЕЛТОВ
Молодежный театр на Фонтанке, наверное, один из немногих в России, а в Петербурге точно единственный, где зрители при аншлагах сидят на ступенях. На 2020-й год пришлось сразу три круглые даты: сорок лет со дня основания театра (режиссером Владимиром Малыщицким), тридцать лет, как им руководит народный артист России Семен Спивак, и семьдесят лет Семену Яковлевичу – лауреату премии «Золотой софит» «за выдающийся вклад в развитие театрального искусства» и премии правительства Российской Федерации «за сохранение и популяризацию традиций русского психологического театра», что в наше время скорее исключение из правил…
- Семен Яковлевич, пандемия притормозила, но не остановила жизнь. Я не сомневаюсь, что ваш зритель, которого вы взрастили за три десятилетия, ждет – не дождется, когда сможет занять место в одном из зрительных залов…- Думаю, наша обоюдожеланная встреча еще на какой-то срок отодвинется. Потому что у нормального человека сегодня есть страх – страх перед массовыми скоплениями людей. Тем более, что нас пугают второй, третьей волной пандемии.
- Чтобы возродить жизнь в театре как можно скорее, высокопоставленные чиновники предлагают рассаживать зрителей в «шахматном порядке»…
- Можно, конечно, осуждать чиновников, которые придумали рассадку зрителей «через человека», можно иронизировать над этой их идеей, но я отношусь с пониманием. Еще древние китайцы пришли к выводу: начальник не принимает справедливого или несправедливого решения – он принимает оптимальное решение. То, при реализации которого пострадает наименьшее количество людей. Не только чиновники сейчас пытаются разрешить неразрешимую дилемму: зрители должны быть здоровы, а театры работать.
- В условиях карантина, самоизоляции актер не может, как писатель или композитор, творить «в стол», но у режиссера, художественного руководителя театра, творческий процесс продолжается. И перед вами, наверняка, стоял и стоит извечный театральный вопрос: чем будем удивлять?
- Мы уже год репетируем «Кабалу святош» Булгакова. На какое-то время репетиции были приостановлены, теперь возобновлены. Мне кажется, в театре давно не рассматривалась тема: художник и власть, другие, поднятые Михаилом Афанасьевичем в этой пьесе серьезные проблемы. «Кабала святош» о том, насколько художник беззащитен пред властью, но еще и о том, что театр беззащитен перед временем.
Художник – в широком смысле слова - не может не работать. В нем есть какая-то сверхсила, которая заставляет постоянно что-то делать. Художник не понимает, что такое выходной день, отпуск. Но в отличие от остальных видов искусства, театр существует только здесь и сейчас. Спектакль на полку до лучших времен не положишь. Спектакль – как замок из песка на берегу океана – нахлынула волна, и все, ничего нет.
- Иногда мне кажется: ваше жизненное пространство ограничено территорией Измайловского сада, где находится Молодежный театр. Вас не встретишь на светских тусовках…
- Суета разрушает художника, делаю все, чтобы ее избежать.
- …но зато вас можно увидеть в зрительном зале какого-то другого театра. Что-то в последнее время порадовало?
- Спектакль Питера Брука «Узник», созданный им в соавторстве с французской актрисой Мари-Элен Эстьенн - год назад он был показан в нашем ТЮЗе на фестивале «Радуга». Посмотрел я и несколько спектаклей «Театральной олимпиады». Какие-то действительно радуют, какие-то я не понимаю. В советское время насаждался соцреализм, сейчас приветствуется, поощряется, даже насаждается авангард.
- Я бы уточнил: так называемый.
- Да, так называемый авангард. Если при советской власти многие художники мимикрировали, то есть подстраивались под соцреализм, то сейчас молодые режиссеры, за редким исключением (если говорить о театре), стали авангардистами. Им хочется быть на гребне волны, вот они и мимикрируют и тем самым предают себя, свою душу. Во всяком случае, то, что они делают, меня не трогает, не побуждает к переживанию, к сопереживанию, и, насколько я знаю, не одного меня - огромное число зрителей. К сожалению, многие зрители, да и трусливые критики боятся признаться, что им авангардная «каша-малаша» непонятна или неприятна. Я настаиваю на том, что авангард демонстрирует психическое состояние режиссера, а не рассматривает, не изучает человека, чем должен заниматься театр. В авангардных постановках нет человека! А между тем, можно вспомнить письмо Антона Павловича Чехова, который писал своему старшему брату Александру (он тоже пытался быть писателем): никогда не пиши о себе – пиши о других. Гоголь утверждал: искусство – это, когда ставишь зеркало перед природой, А они ставят зеркало перед собой, и получаются самовыраженческие спектакли.
- Молодежный театр, театр Семена Спивака, вроде бы и не совсем классический и совсем не авангардный…
- Человечество допускало невероятное количество ошибок, благодаря настойчивым людям, которыми движет, по определению Льва Толстого, энергия заблуждения. Современная классификация современного театра не только в России, – ошибочна. Театр нужно подразделять не на два, а на три вида: классический, современный и авангардный. Современный – это театр, который находится между классическим и авангардным. Он берет и от классики и от авангарда. Я не думаю, что мы в Молодежном занимаемся классическим театром - мы занимаемся современным. Иначе у нас не было бы таких спектаклей, как «Пять вечеров», как «Три сестры», «Наш городок», «Звериные истории»…
- Я прошу прощения, но «Звериные истории» выпадают из этого замечательного ряда. Он настолько необычен для Молодежного театра, как, наверное, когда-то «История лошади» для Большого драматического.
- Прежде всего необычна пьеса Дона Нигро, по признанию ее переводчика Виктора Вебера, одна из вершин творчества этого американского драматурга.
- Отрадно отметить, что спектакль удостоился приза общества «Театрал» за «яркое сценическое воплощение актуальных человеческих проблем через призму животных».
- Конечно, и в «Звериных историях» мы рассматриваем, изучаем человека. И этот наш спектакль о человеке, а не о режиссере и не о животных.