Источник — журнал «Авансцена» №3, 2021 (4)
Беседовала Мария СИМАНОВСКАЯ
Что такое современный театр? Он о чем? О том, что сегодня или от вчера до завтра? Каковы его основные признаки и атрибуты?
Молодежный театр, спектакль «Наш городок», нет свободных мест, в третьем акте зал хлюпает носами и аплодирует стоя. А на сцене ни крови, ни голых тел, ни бранных слов. И тема избитая — берегите то, что у вас есть, — сказана простыми словами. Но если одновременно плачут пятьсот человек, пусть даже триста, это о чем-то говорит.
«Авторский театр Спивака, — читаю я на сайте Молодежки, — и сегодня отличает особая доверительная интонация, смягчающая самую жесткую драматургию. Здесь любят людей: не обличают, а понимают каждого, не нагнетают страсти, а мудро улыбаются даже сквозь слезы. Яркая, но изысканная образность, динамика, не исключающая размышления, придают спектаклям Семена Спивака особую выразительность и остроту».
Наверное, он таков есть, современный театр, который трогает и сердце, и голову, отвечая именно сегодня на вечные вопросы.
В гостях у АВАНСЦЕНЫ режиссер и педагог, художественный руководитель Молодежного театра на Фонтанке народный артист России Семен Спивак.
Семен Яковлевич, после каждого спектакля Вы выходите на поклоны вместе с артистами. Что означает эта традиция?
Вы видите только половину театра, со стороны зала, но не представляете, что творится за кулисами. Перед каждым спектаклем я провожу репетицию. Почему симфонический оркестр, который много раз играл Чайковского, утром, перед концертом, обязательно снова репетирует? Чтобы «сыграться» и попасть в атмосферу. Вот и мы так же. Потом, в антракте, я делаю замечания, прямо как футбольный тренер. Так что смею считать себя полноправным участником спектакля. Артисты этого почти не замечают, так же как и я не замечал домашний труд своей мамы — мне казалось, что это данность. Спектакли — живые, на них тоже оседает пыль, артисты что-то забывают, вот и приходится постоянно все уточнять.
У Вас работают или служат?
Я думаю, две трети служат.
Как Вы подбираете актеров? И в театр, и на роль.
Вот представьте себе некое торжество. На нем женщина моментально видит «своего» мужчину, а мужчина замечает «ту самую». Так же и я. Внутри раздается «щелчок», что этот артист — мой. Бывают, конечно, и ошибки.
Еще я очень верю в женщин. Если они есть в коллективе, значит, все будет в порядке. Очень люблю работать с ними: женщины ответственны, чувствительны и сходу понимают задачу режиссера, которая до мужчины может дойти лишь недели через две. Если в коллективе есть женщины, все будет хорошо. У нас они есть.
А бывало, когда Вы кого-то переманивали?
Никогда. Зато у меня артистов «крали».
Вы ведете курс?
Да. У них скоро экзамен (на момент интервью студенты режиссера сдавали летнюю сессию — Прим.), и они думают, что я буду судить по тому, как они сыграют отрывок. Я же им говорю, что буду оценивать то, как они занимались.
Вы кого-то берете с курса в свою труппу?
Всегда! С последнего выпуска я взял в труппу половину ребят. Спасибо, что директор пошла навстречу. Дополнительных ставок от государства для новых артистов у нас не было, стажерская группа находится на полном попечении театра.
Как добиться от актера того, что нужно именно Вам?
Он должен этого не замечать. Это соблазнение.
Часто ли Вы приглашаете режиссеров и актеров со стороны?
Иногда приглашаю.
А почему?
Представьте ситуацию. Мужчина с женщиной живут вместе. Со временем они привыкают друг к другу, и это неизбежно. Страсть притупляется. Так и в театре. Для того чтобы актерами руководила другая энергетика, я приглашаю режиссеров со стороны. Хотя это, конечно, очень больно, когда «твои» работают с кем-то другим. Проходит время, и обновленные артисты возвращаются ко мне.
То есть Вы с терапевтической целью это делаете?
Да, но иногда происходит ужасное: у режиссеров не получается поставить спектакль. И тогда в работу приходится включаться мне, это очень тяжелый момент. Режиссер думает, что во время репетиций все идет нормально, но в нашем театре артисты всегда чувствуют, когда это не так.
Сколько может «жить» спектакль? Есть на этот счет какие-то правила?
Владимир Иванович Немирович-Данченко в 80 лет поставил свой лучший спектакль «Три сестры». Шел он ровно полвека. Если у спектакля есть сильная, мощная идея, то живет он долго. Если же она приземленная, то спектакль сам сходит на нет. Все как у людей. В каждом человеке заложено разное количество энергии: один уходит в тридцать, другой живет до ста.
Значит, какого-то единого правила не существует?
Нет. Спектакли, которые репетируются долго (а мы репетируем каждый не меньше года и до тех пор, пока каждая сцена не получится), долго и живут.
А как Вы понимаете, что сцена получилась?
Вот тут, в груди, у нас есть такая штучка, я ее называю «переживалка». Если она начинает работать, то все нормально. Если молчит — я ищу другое решение сцене.
Ваш самый долго живущий спектакль — это «Касатка»?
Да, причем в одном и том же составе. Но артисты сейчас, конечно, все очень взрослые… Еще есть спектакль «Крики из Одессы». Ему уже 23 года, а зритель не перестает на него ходить!
Что такое получившийся спектакль?
Спектакль, в котором есть вечная идея. Например, в спектакле «Наш городок» она есть: мы привыкли жить без радости, не чувствуя момента. Так очень трудно. Я, как йог с двадцатилетним стажем, понимаю это. В этом спектакле мне сложнее всего дался третий акт. Работая над этой постановкой, было невыносимо видеть свою дочь (актриса Эмилия Спивак, исполнительница роли Эмили — Прим.) на «том» свете. Спектакль по тому же произведению когда-то шел в БДТ и был очень тяжелым. Наверное, потому что режиссер не знал книги, которую я прочитал по этой теме — «В свете истины. Послание Граля» автора Абд-ру-шин. Там есть мысль: ушедший из жизни человек не сразу понимает, что это навсегда. Вот на этом чувстве я и построил третий акт.
Расскажите о йоге.
Йогой я занимаюсь каждую ночь, но не той, в привычном понимании, а дыхательной. Мой Учитель живет в Мадриде, и у него порядка трех тысяч учеников по всему миру. Йога очень многое мне объяснила.
Это больше философия?
И философия тоже. 30 минут каждую ночь. Люди, работающие в театре, возвращаются домой поздно, ужинают еще позже. После еды я должен час подождать, и лишь после этого приступаю к йоге, иначе нельзя. Потом читаю, думаю о спектаклях. Не знаю, правильно ли я живу, но иногда хочется что-то поменять.
На самом деле ведь все очень здорово, Семен Яковлевич.
Вы знаете, иногда я бы хотел побыть один… Чтобы восстановить себя, человек должен каждый день хоть чуть-чуть находиться в одиночестве. Не все об этом знают.
Жаль, что мы мало ценим то, что имеем…
Именно об этом — спектакль «Наш городок».
Перед закрытием театрального сезона состоялась премьера спектакля «Кабала святош / Мольер». О чем он?
О страхе и как человек его преодолевает, о жизни и как личность развивается в ее течении. Я поставил спектакль не о Мольере, а о себе. Все мои спектакли о себе, человеке. Я живу в обществе, переживаю те же социально-психологические «болезни», как и остальные. Это мироощущение очень помогает, а вот найти идею бывает трудно. Артисты мучаются и терпеливо ждут, когда же я ее отыщу. В эти периоды жизнь в театре словно замирает. Но как только идея найдена, все оживает вновь.
Почему именно сейчас возникла пьеса «Кабала святош»?
Полагаю, я дорос до нее.
А что должен вынести зритель с этого спектакля?
Однажды у Толстого спросили, о чем «Анна Каренина». «Чтобы ответить на этот вопрос, — сказал Толстой, — я должен написать еще один такой же том». Зрители должны понимать не только умом, но и чувствовать, что жизнь — это путь. И неправильно, если ты по нему двигаешься не развиваясь.
Что такое современный театр? Относите ли Вы свое творчество к этой категории?
В России произошла трагическая вещь — настало время дилетантов, которые взяли и поделили театр на две части: психологический и авангардный. Если приглядеться к природе, то цифра три имеет огромное значение. Например: личинка, куколка, бабочка. Рождение, жизнь, смерть. Мужчина, женщина, ребенок. Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух. Разделяли театр люди, об этом не думавшие. Я считаю, что должен быть психологический классический театр, современный и авангардный. У нас же все стали авангардистами. Но такого по природе быть не может.
Так вы — какой из трех?
Мы — современный театр.
И каковы его качества?
Он синтезирует авангард и классику. Он — золотая середина.
Расскажите, пожалуйста, о Ваших планах?
Пока что у меня планов нет. Жена мной недовольна, впрочем, как и всегда после выпуска спектакля. Беседуя, я отдаю вам энергию, но скоро она восстановится. Во время выпуска спектакля нет такой возможности. Это значит, что у меня потом бывает тяжелое «похмелье». Оно очень болезненно и долго проходит.
Вы сейчас как раз в таком состоянии? Сколько оно длится?
Сейчас я из этого состояния выхожу. Звонил Учителю, и он помог мне справиться. Сколько я вовлекаюсь в спектакль, а в случае с «Мольером» это длилось несколько месяцев, ровно столько и «отхожу» от него. Для близких это очень сложный период. Думаю, психологически мы были бы схожи с Достоевским. Он говорил: «Полюбите нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит». Значит, у него была та же проблема. Я сейчас уже «серенький», отхожу потихоньку. Но как назло — у студентов скоро экзамен, а на следующий день репетиция в Большом театре в Москве. Первый раз в жизни буду ставить оперу «Дон Жуан» Моцарта с мировой звездой Ильдаром Абдразаковым. Эту пьесу всегда ставили как мелодраму, а у Моцарта — опера-буфф, то есть почти клоунада. Значит, зритель должен смеяться. Не знаю, пойдут ли на это артисты, с которыми мы пока совсем чужие.
Сил Вам и поддержки близких!
Спасибо!