ЕКАТЕРИНА УНТИЛОВА: «АКТЕР ДОЛЖЕН ОБЛАДАТЬ СОСТРАДАНИЕМ И ВООБРАЖЕНИЕМ»

Источник – «Петербургский театрал», июнь-июль-август 2017 Текст – Екатерина ОМЕЦИНСКАЯ Молодежный театр на Фонтанке в июне выпускает премьеру: постановку пьесы Александра Островского «Без вины виноватые» осуществляет режиссер Андрей Андреев. Роль Отрадиной/Кручининой исполняет Екатерина Унтилова, актриса с ярко выраженным амплуа героини, женщины непростой судьбы и недюжинного характера.
- Екатерина, поменялось ли ваше отношение к драматургии Островского за те 25 лет, что прошли с момента премьеры в Молодежном театре спектакля «Гроза», в котором вы играли роль Катерины? - Да, поменялось. Когда возникла идея постановки «Без вины виноватые», я приняла ее с воодушевлением. Но позже, когда перечитала материал, даже испугалась: поняла, насколько он сложен. Островский – это очень сложная, психологическая драматургия с множеством тайн, подводных камней. - Но кто-то наверняка взглянет и скажет: «Ну, прямо мыльный сериал какой-то - любовь, тайны, поиски ребенка»… - Это на первый, поверхностный взгляд. А вот когда начинаешь разбираться в пьесе, оказывается, что это классная, замечательно сложная драматургия. - До вас Кручинину играли все великие: Ермолова, Коонен, Савина, Тарасова, Марецкая, Доронина… Не было от этого страшно, что обязательно найдется кто-то, кто скажет: «Эвон, а у Марецкой-то сильнее было!» - Как говорят мои украинские родственники, «це карма». У меня все роли такие, что их до меня играли великие. И Катерина из «Грозы», и Ольга из «Трех сестер», и Елена из «Дней Турбиных»… Просто не надо об этом думать. Надо найти свой путь, понять, насколько и в чем роль созвучна с современностью. Ведь история той же Кручининой удивительно современна… - В жизни этой женщины произошла трагедия – безответная любовь, да еще и отягощенная потерей ребенка, рожденного по этой самой любви… Горе, которое в реальности переживается с невероятным трудом. И трудно его понять, если ты не пережил нечто подобное и сам… - Мне думается, что самые главные качества, которыми должен обладать актер – сострадание и воображение. Если ты пережил это с кем-то, если подобное произошло у тебя на глазах, если ты сопереживал кому-то в горе, то актерская природа не может на это не откликнуться. И людей, переживших горе и переживающих одиночество очень много. Особенно сейчас. И они все несчастны. - Вы уверены, что они сами знают об этом? - Знают. Главное несчастье современного человека тотальное одиночество, тотальная ненужность. И мне кажется, что еще в недавнем прошлом сострадания и сочувствия было больше. А теперь можно умереть, и никто не заметит твоего отсутствия – будь ты молод или стар. - Куда же из нашей жизни исчезают сострадание и взаимопонимание? - Думаю, это от слабости человеческой. Защищаясь от других людей, от жестокости мира, человек начинает сам выстраиваться так, чтобы ничто его не ранило, не причинило боли. Вот и получается, что вроде бы защищался, но остался в этой защите один одинешенек. - Кручинина ведь тоже защищается, тоже не подпускает никого к себе близко, так? - У Островского она любила без меры, всей душой, всей собой. Она сама говорит: «Я странная женщина. Чувство совершенно владеет мною, охватывает меня всю». Такой она человек. Она любила, а ее сломали. Точнее, думали, что сломали. И эта основа остается у нас в спектакле. Остальное не стану рассказывать: надо видеть спектакль. - Если про Незнамова в рукописях Островского есть точные указания, как и что нужно играть, то о Кручининой таких заметок у драматурга нет. Остается только текст пьесы читать и перечитывать? - Да, читать. И соотносить с собой. Но не погружаться в то, что было до тебя. И у нас, мне кажется, получается вполне современная история. Хорош визуальный ряд Александра Орлова, потрясший меня, как только я с ним познакомилась. И потрясающие костюмы, сделанные Ирой Чередниковой. Это все создает взгляд современного человека на всю эту историю. Человек не меняется. Чехов абсолютно прав. Меняются только наши одёжки, но не мы. Так же переживаем измены, предательства, смерть детей… Но режиссер хочет, чтобы в спектакле сошлись все жанры. И Островский дает такую возможность. Там есть сцены и трагические, и комедийные и даже водевильные. Все переплетено. И оттого сложно. - Вы самостоятельно обнаружили все это в пьесе или же режиссер сообщил некий толчок к такому восприятию? - Огромную, ведущую роль в компании нашего спектакля играет Андрей Дмитриевич. Конечно, это его острая природа, его острый взгляд, его непростой характер. Впрочем, у меня характер тоже не подарок. Упрямая. Но, как ни странно, у нас с ним нет противоречий. - Возвращаясь к началу нашего разговора: а есть ли что-то роднящее Кручинину с Катериной, которую тоже сломали на пике любви? - Нет, разное есть. Роднящего ничего. Катерина – совсем иной персонаж. Она отступила, предала. В Отрадиной/Кручининой этого нет. У Островского большое значение в «Грозе» имеет то, что Катерина – человек верующий, религиозный. От этого и происходит ее самосуд. А светскую Отрадину спас театр. Я думаю, что ей просто повезло… - То есть «повезло»? - Мне кажется, что она оказалась в театре не благодаря воле, а благодаря стечению обстоятельств. Поплыла по течению. Он спаслась там от горя внешней жизни. - Островский «ваш» автор? Хотелось бы встретиться с ним еще раз? - С удовольствием. Потому что нынешняя работа для меня очередное открытие его драматургии. Когда начинаешь близко общаться с этими пьесами, подключается душа, и начинаешь что-то менять в себе. - Что же Кручинина привнесла в вашу жизнь? - Счастье от того, что она есть – невероятное сочетание нежности, ранимости, беззащитности, мудрости и силы. Она же не из воздуха возникла, значит, есть что-то и во мне от нее. Но от этого, наверное, и дается эта роль непросто, очень непросто…
Этот сайт использует куки-файлы и другие технологии, чтобы помочь вам в навигации, а также предоставить лучший пользовательский опыт.
Хорошо