ЖЕНЩИНА ВСЕГДА ПРАВА

Искать социально-революционные любимовские мотивы полувековой давности в постановке Семёна Спивака бесполезно: премьерный спектакль о любви и только о любви. Сам режиссёр, свято верующий, что ведомый им театр «не для критиков, а для людей», считает, что сейчас самое время для разговора о высочайших духовных ценностях, начатого Молодёжкой ещё во времена постановки «Грозы» Островского. «Театр — последнее не техническое явление, передача которого идёт через самих людей — от артистов к зрителям», — уверенно говорит Спивак и заставляет поверить в это других. Действительно, кто может научить человека любить, ненавидеть, бороться с низменным и достигать высокого? Не социальные же сети, порой доводящие до абсурда даже прописные истины… Действие спектакля «Последнее китайское предупреждение» вне времени и вне географии: это не условный брехтовский Китай и не какая-то другая страна. Здесь важно лишь то, что происходит в душах людей и между ними, поэтому художник Владимир Фирер оставляет сценическое пространство максимально свободным. Тут киноэкран — единственное утешение жителей Сычуани — равносилен небу, с которого сходят ищущие доброту боги (ну а чем не бог Юл Бриннер из демонстрируемой «Великолепной семёрки»? Его копией и вырядится от отчаяния героиня!). Купленная проституткой Шен Де на »божественные» деньги лавка здесь становится трамваем, а разновеликие солнечные диски обозначают масштаб происходящих событий и силу накала страстей. Прерогатива отдана цвету: яркая ультрамариновая синь неба сменяется мертвенной сизой голубизной солнца «в затмении», а бессовестно алая праздничность костюмов на свадьбе, которой так и не суждено совершиться, контрастирует с белоснежной невинностью реющих на заднике полотнищ. Цвет поддержан звуком: музыка для спектакля Спивака (и её пафос соответствует пафосу постановки) написана композитором Игорем Корнелюком. «Тема богов», вызывавшая в процессе репетиций сомнения почти у всех создателей спектакля, зрителю, не ведающему тонкостей творческих мук, кажется уместной и соответствующей духу сценической поэмы о чувстве, за которое приходится платить порой непомерную цену — измену самому себе. Впрочем, кардинального перехода доброй Шен Де — Эмилии Спивак в антигуманного Шой Да (разумеется, актриса играет обе роли) не происходит: Шен Де в образе безжалостного и делового двоюродного брата остаётся сама собой. Свидетельством тому «задумчивые паузы», которые присутствуют в диалогах Шой Да с предавшим «сестру» лётчиком Ян Суном, сыгранным Сергеем Малаховым вполне современным раздолбаем и слабаком, охочим до чужого «каравая». Женщина в спектакле Спивака остаётся Женщиной, во что её ни ряди, а намечающееся рождение внебрачного ребёнка и вовсе оправдывает поступок «брата», «запрягшего» на свою табачную фабрику всех захребетников, паразитировавших на доброте Шен Де. Конфликт с поверхности (ах, какой он нехороший, а она замечательная!) уходит внутрь Шен Де, она мучается своей двойственностью, страдает сомнениями, молит богов, чтобы не бросали её, но те улетают на своих ангелоподобных крыльях, будучи в уверенности, что истинно добрый человек и сам разберётся, где надо, а где не надо перегибать палку… А что? Боги правы: совестливый человек вечно пребывает в сомнениях по поводу своей непогрешимости, но его выбор всегда будет правильным.