ВАЛЕРИЙ КУХАРЕШИН: У МЕНЯ ЛИЦО ИЗ XIX ВЕКА

Меня часто приглашают на роли в исторические картины, потому что мое лицо органично историческому костюму: «надел» его — и стал человеком «оттуда», из прошлого. Мне всегда костюмеры и художники по костюмам говорили, что у меня лицо из XIX века. Надо сказать, я с большой радостью снимаюсь в исторических фильмах. Погляжу на себя в зеркало в парике, гриме и костюме и подумаю: боже мой, вот он я, настоящий! Видимо, родился не в свое время... Знаете, как бывает: наденешь на современного человека исторический костюм, и он выглядит в нем несуразно. Мне же в этих костюмах всегда легко и привычно. Тем не менее я вовсе не принадлежу к какому-то знатному роду, и у нас в семье нет никаких старинных фамильных преданий. Не то чтобы мне о них не было известно или от меня что-то скрывали по ряду причин, в силу особенностей нашей истории, — нет. Папа мой родом из Западной Украины, работал электриком на аэродроме в Псковской области, приехал в Ленинград из села вместе с мамой. Она тоже «из простых», родилась в деревне Ручьево под городом Остров, где и познакомилась с папой на танцах. Так что я — петербуржец в первом поколении. Конечно, когда мне стали говорить о моей «некрестьянской» внешности, я спрашивал у родителей, не было ли у нас в роду каких-то «элитных кровей»,не потомки ли мы какого-нибудь знатного рода. Но родители ни в чем таком не признавались. Просто, видимо, природа такая, в которой многие режиссеры видят породу... Но вряд ли у нас был какой-то семейный секрет, о котором мне не сказали, а для самого себя сочинить можно всякое. Скажем, соседняя с нами деревня под Псковом называется Аграфенино, и когда я был маленький, я воображал, что, может, какой-то барин когда-то влюбился в крестьянку по имени Аграфена и подарил ей эту деревушку... Я в шутку думаю, что, возможно, я был «знатен» в какой-то другой жизни... Был один любопытный случай, когда меня пригласили в Мариинский театр сыграть Хиггинса в мюзикле «Моя прекрасная леди». Это было очень неожиданно, но интересно и азартно. И помню, в день премьеры мы стояли в кулисах, ждали выхода на сцену. Зазвучали первые ноты партитуры, и мне вдруг стало жутко... Это была не паника, просто мне показалось, что я нахожусь в каком-то ином пространстве и в другом времени... Настоящее дежавю: странное, необъяснимое чувство, словно я здесь уже когда-то раньше был и что мне невероятным образом помогают эти интерьеры, стены, колонны, ярусы... Это ощущение я запомнил. «ЛАЧУГА ДОЛЖНИКА» Телесериал по роману петербургского писателя Вадима Шефнера в жанре «советского футуризма» сейчас снимает Александр Котт, а продюсирует Александр Цекало. Это ретрофантастический детектив, где я играю адвоката. Роль моя в сценарии не то чтобы подробно прописана, с предысторией и развитием, но она очень любопытна. Действие происходит в XXII веке, когда наша страна якобы превращается в процветающую коммунистическую сверхдержаву. Мы судим человека, совершившего поступок, который с точки зрения людей будущего, лишенных эмоций, кажется странным и непонятным. Главный герой, родившийся два столетия назад, участвует в грандиозном эксперименте. Он обрел возможность жить вечно и отправляется в космическую экспедицию с почетной миссией — найти планету, похожую на Землю. На космическом корабле происходит странная авария, и мы выясняем, что же там случилось и кто в этом виноват... Съемки проходили и в Кронштадте, но эпизоды с моим участием были интерьерные и снимались в доме барона Кельха на улице Чайковского, 28, — в шикарном особняке постройки середины XIX века, в красивой гостиной в готическом стиле, целиком отделанной деревом — дорогим орехом — и украшенной витражами. Я там снимался и раньше, и не один раз. А Владимир Бортко снимал в этих интерьерах эпизоды фильма «Тарас Бульба»... Это помещение часто сдают киногруппам в аренду, а «в обычной жизни» в этом здании проходят экскурсии. Интерьеры там великолепные, но старинные, а костюмы у нас в «Лачуге должника» были «на контрасте», футуристические... Думаю, такое сочетание ретро и фэнтези понадобилось режиссеру, чтобы создать не просто бытовой, рядовой районный суд, а настоящий храм правосудия, с величественной атмосферой, внушающей уважение и придающей действию, к которому персонажи относятся очень трепетно и серьезно, некий объем и значимость. В доме Кельха у нас было не так много съемочных дней, но разброс этих сцен идет по всему фильму. Заседание суда мы снимали несколько смен и в одном и том же интерьере. Моими партнерами стали Наталья Суркова, коллега по Молодежному театру и моя хорошая подруга, Эрнст Романов и другие замечательные артисты. Это уже был финал съемок, мы работали в немного ускоренном режиме, но было очень интересно — особенно встретиться на площадке с Александром Коттом, которого я прежде не знал. Раньше я снимался у его брата, Владимира Котта, в одной из новелл в картине «День до»: там тоже фантастика и космос, но с комедийным уклоном. Братья Александр и Владимир Котт очень похожи друг на друга. Они близнецы, и я поначалу их часто путал... Мне импонирует, что Саша понимает, чего он хочет и как этого добиться, причем без лишней суеты. Ведь как часто бывает? Режиссер снимает много дублей, потом из них выбирает лучший. Я считаю, что это не всегда правильно. Это сродни тому, как сейчас принято делать миллион фотографий на телефон или цифровой фотоаппарат в надежде на то, что хоть какая-то вдруг да получится. У Саши Котта такого «вдруг» нет. Он может внятно донести до актеров свою мысль и четко поставить перед ними задачу. «АВГУСТЕЙШИЙ ПОСОЛ» В этих же интерьерах проходили еще одни исторические съемки — картины «Августейший посол». Экранизацию одноименного романа Холкина, рассказывающего о неофициальной поездке Петра Первого в Европу в конце XVII века, делал лет десять назад Сергей Винокуров, но фильм по какой-то причине на экраны не вышел. Работать тоже было очень интересно. Снимали мы и на этот раз в доме Кельха, в том же зале. Я играл английского короля Вильгельма Оранского. А сюжет был о том, как Петр Первый попал в Англию и там инкогнито, под видом другого человека, пытался понять, что значит царствование, что такое государь, какое бремя он несет... Мой персонаж преподал ему эту науку — быть государем, но делал это неосознанно, не как учитель, а, скорее, как партнер, поведением своим и поступками. Петр, без сомнения, приобрел тогда большой опыт в общении с Вильгельмом. Хорошее кино, и очень жаль, что зритель его не увидел... «ДОСТОЕВСКИЙ» В художественном телесериале Владимира Хотиненко «Достоевский» по сценарию Эдуарда Володарского, где Достоевского сыграл Евгений Миронов, мне досталась роль Николая Алексеевича Некрасова. Я никогда и представить себя не мог в этом образе, но когда меня загримировали на пробах, оказалось, что мы действительно чем-то похожи... Об этом мало кто знает, но у Некрасова были довольно сложные отношения с Достоевским. Поначалу они дружили, но потом разошлись во взглядах на литературу, начали спорить и ссориться, у них вышел достаточно серьезный конфликт, и только перед смертью поэта помирились. Играть умирающего поэта было не страшно: я, в отличие от многих своих коллег, как-то не задумывался о том, что смерть в кино — это «плохая примета», хотя многие актеры от таких ролей наотрез отказываются и даже прописывают этот момент в своем райдере. Скажем, в гроб в кадре я бы тоже не лег, даже с бутылкой (коллеги уверены, что если положить с собой в гроб бутылку водки, то все будет в порядке — тоже примета такая). Но в «Достоевском» Некрасов не умирает, он тяжело болен, лежит в постели, и у них с Достоевским происходит серьезный разговор. Конечно, мебель была из реквизита: я бы еще подумал, ложиться ли на подлинную кровать, на которой скончался великий русский поэт... Говорят, что сцена вышла очень похожей на известную картину художника Николая Крамского «Н.А. Некрасов в период «Последних песен», которая находится в собрании Третьяковской галереи и где поэт запечатлен в постели в своей петербургской квартире. Съемки с моим участием в основном и проходили в Музее-квартире Некрасова на углу Литейного проспекта и улицы Некрасова, а еще на Стрелке Васильевского острова, где происходила встреча и весьма напряженный разговор Достоевского с Некрасовым. Как обычно, там выгородили съемочную площадку, и прохожие издали наблюдали за кинопроцессом... Но в принципе люди уже давно привыкли к съемкам. Это раньше, когда вдруг на улице появлялся человек, одетый в костюм другой эпохи, вокруг него сразу собиралась толпа, а сейчас это настолько привычно, что, мне кажется, пройди актер хоть голышом или в костюме Ивана Грозного по улице, люди совершенно спокойно к этому отнесутся. Какие-то шоу, перформансы, приколы становятся приметой нашего времени. В этом смысле проводить съемочный процесс стало сегодня проще, и эта разница в восприятии петербуржцами нашей работы ощутима. Раньше администраторам киногрупп было сложнее все организовать, следить, чтобы посторонние в кадр не попадали. А теперь иногда даже «обидно» бывает: идем в костюмах, в гриме, а никто на нас даже внимания не обращает, потому что публику рабочий кинопроцесс уже не так манит. Однажды во время съемок в «Лачуге должника», когда моя жена, актриса Галина Субботина, уехала на гастроли, мне нужно было днем успевать вырваться с площадки, чтобы погулять с собакой. И во время перерыва, пока вся группа обедала, у меня был всего час, чтобы съездить домой и вернуться обратно. Я, конечно, не успевал переодеться и прямо так, в фиолетовом «футуристическом» костюме, чем-то напоминающем элегантную пижаму, ехал и в таком странном виде собаку нашу выгуливал. Но не могу сказать, что замечал на себе пристальные или подозрительные взгляды прохожих — люди действительно настолько привыкли и к съемкам, и к фрикам, что почти не реагировали: мало ли, почему какой-то странный пожилой человек в таком виде решил с собакой прогуляться и скачет с ней по газонам... «ДНЕВНИК УБИЙЦЫ» Криминальный детектив с историческим подтекстом «Дневник убийцы», вышедший в 2002 году, снимал режиссер Кирилл Серебренников. Я сыграл поэта Александра Блока в одной из историй, которую написала Нина Садур (в картине две сценарные линии: современная и послереволюционная, происходящая в 1919 году). Главный герой, которого в картине сыграл Кирилл Пирогов, встречается с уже престарелым Блоком, идущим по улице с вязанкой дров. Эта встреча западает ему в душу... Снимали эту сцену ночью. Была зима, шел снег, мела метель... Удивительно было вдруг перенестись в те времена, и была в том эпизоде встречи с поэтом какая-то щемящая, пронзительная нотка, которая в фильме очень правильно и хорошо прозвучала. Когда работаешь над подобными серьезными ролями и значимыми персонажами, стараешься по мере сил и возможностей погрузиться в материал, вжиться в образ: читаешь дневники, переписку, воспоминания о своем герое. Это всегда актера подпитывает внутренне, придает сил и уверенности. Времени на глубокое погружение, конечно, часто не хватает, но все равно находишь какие-то если не часы, то минуты, крупицы, чтобы войти в материал... «АВТОКОП» («ОПЕРА») Случается, наоборот, пользоваться личными наблюдениями из актерского багажа. Ведь для характерных ролей современников, конечно, погружение в прошлое, исторический костюм или аристократическая внешность «не работают». Когда Алексей Козлов снимал серию «Оперов» под названием «Автокоп», я в ней сыграл забавного персонажа, который втюхивал менту Дукалису, герою Сергея Селина, старый раздолбанный «Мерседес», сущую развалюху, выдавая этот агрегат за чудо-машину. Из тех, что не заводится, когда нужно, вечно едет не в ту сторону, но в критический моментможет принести пользу в очень важном деле. Я люблю эту свою роль и даже горжусь ею: она одна из моих самых любимых, потому что была сделана на грани эксцентрики. Работать в таком жанре всегда классно и интересно, но тут главное не «перебрать»: еще чуть-чуть — и комедия превратится в клоунаду, а это будет уже «из другой оперы»... Эту серию я всегда смотрю с удовольствием, и мне очень нравится то, что я сделал на экране вместе с режиссером. Мой персонаж — человек с буйной фантазией и творческой жилкой, он сам придумывает какие-то невероятные истории и сам же в них искренне верит, пытается заразить ими покупателя, по-своему вдохновить его... Одним словом, творческая личность. «БЕЛАЯ ГВАРДИЯ» В этой картине, которую снимал Сергей Снежкин по одноименному роману Булгакова, я играл профессора-патологоанатома. Эпизод с моим участием снимали в анатомическом театре в Боткинских бараках — есть там такое помещение__ Привозят меня на площадку, и я сразу чувствую, что атмосфера какая-то накаленная... Ну, Снежкин вообще режиссер боевой... Меня предупреждают: «Только не вздумай смеяться! Даже не улыбайся!» Ладно, думаю, не буду... Надел костюм, прихожу на площадку в этот анатомический зал. А по сюжету главные герои ищут своего родственника, который, по слухам, находится среди убитых, в морге. Снежкин придумал такой ход, что тело это будут искать в целой горе трупов. И представьте, что я почувствовал, когда увидел массовку, натурально изображавшую эту «гору»: несколько рядов обнаженных людей, мужчин и женщин, лежат друг на дружке, наваленные, как дрова, в одной большой куче... Нужно было их растаскивать и искать среди них этого родственника. Обстановка, мягко говоря, нервная... И все от этой нелепости невольно начинают смеяться — конечно, это как защитная реакция на стресс. И понятно, что если этот смех не пресечь, не остановить, то у всех: и у массовки, и у съемочной группы — вот-вот начнется истерика. Снежкин метался по площадке как лев. «Если, — кричит, — сейчас кто-то хоть слово скажет или хихикнет, убью!» Но в итоге сцена получилась. Снежкин же по натуре победитель. Ему удалось привести всех в нужное состояние, достичь необходимого градуса «серьеза». И мой персонаж получился не бытовым, а прямо каким-то жрецом... Для него это все не просто жизнь и смерть, не «люди копаются в горе трупов», а какое-то священнодействие: он Миссию выполнял, он был служителем некоего Храма науки, так что в этой сцене что-то даже античное прозвучало... «ФАВОРИТ» И «ПОДДУБНЫЙ» Помимо «Фаворита», которого снимал Алексей Карелин, у меня было еще несколько работ с этим режиссером: «Мушкетеры», «Люди добрые»... Съемки проходили в Доме ученых на Дворцовой набережной — бывшем Владимирском дворце, построенном в конце XIX века для Великого князя Владимира Александровича по проекту знаменитого архитектора Резанова в стиле флорентийского палаццо, образце эклектики. Там еще снимали эпизод фильма «Поддубный», где я сыграл Великого князя Константина Константиновича Романова во время заседания, на котором государственные мужи выясняли, стоит ли оказать помощь нашему чудесному борцу Ивану Поддубному... Кроме Дома ученых, «Фаворита» снимали в Доме композиторов на Большой Морской и в бывшем Доме писателей на Фурштатской. И были еще натурные съемки у Эрмитажа. Я играл графа Никиту Панина, российского дипломата и государственного деятеля, наставника Великого князя Павла Петровича, которого потом отлучают от должности. Он понимал, что от него хотят избавиться, что приходит конец той жизни, ради которой он жил и служил своему Отечеству... И вот снимали его проход по булыжной мостовой, недалеко от Зимнего дворца. У меня была тросточка, я удрученно брел, а она очень знаково, каким-то особенным образом стучала по этим булыжникам: тук-тук, тук-тук... И я уже на нее не опирался, а она как-то печально, скорбно, бесполезно за мной волочилась сзади... Этот самый стук тросточки помог появиться правильному настроению в кадре, стал своеобразным камертоном, и мое тело, весь актерский организм, очень правильно отреагировали... В этом фильме, как в большинстве других современных картин, не писали живой звук, который мне в кадре так помог. Обычно живой звук мне не нравится, как-то режет слух, хотя иногда это действительно бывает очень удачно. Дело в том, что с живым звуком снимать фильмы дешевле, экономически выгоднее, хотя в результате все равно какие-то вещипотом переписываются и дописываются в студии, ведь на площадке всегда возникают посторонние шумы, разные помехи... Но с художественной точки зрения правильное, грамотное озвучание картины — одна из важных составляющих ее успеха, об этом еще Ролан Быков говорил. И я с ним абсолютно согласен, потому что озвучание может сделать очень многое. Часто бывало, что меня приглашали помочь озвучить какого-то артиста, который так в кадре говорит, что лучше бы он молчал... Это происходит не потому, что голос не соответствует лицу или образу, а потому что некоторые артисты ничего не играют, а просто произносят текст, и тогда коллегам приходится своим голосом «доигрывать» и роль спасать. А случается, что во время озвучания нужно вместо текста что-то чирикать, выразительно дышать, всхлипывать, как было на дубляже канадско-американского фильма «Бёрдман», где я озвучивал Майкла Китона. Озвучание, которым я очень много занимаюсь и к которому, как я чувствую и как мне говорят, у меня есть какой-то дар, мне нравится тем, что в этом процессе интересно «нащупывать» героя, ловить его, делать так, чтобы твой голос «не отлипал» от лица персонажа, сыгранного не тобой, а другим актером. Но все равно ты проигрываешь эту роль, проживаешь, когда дублируешь ее. Бесспорно, в этом есть азарт. Эта работа доставляет особое удовольствие, творческую радость и профессиональное удовлетворение. «ПЕШКОМ В ИСТОРИЮ» Это документальный проект, посвященный знаменитым петербургским адресам и личностям, связанным с нашим городом, а также фильмам, снятым в Петербурге, приурочен к Году российского кино. Автор идеи и сценария — журналист и телеведущий Иннокентий Иванов, продюсер — Сергей Почин. Цикл программ, посвященных местам киносъемок в Питере, почти закончен, и скоро его увидит зритель. Мне в нем досталась роль ведущего, и я благодарен судьбе за то, что у меня в жизни появился такой любопытный проект. Иннокентий видел мои работы в театре, и, наверное, он решил, что актер Кухарешин справится с нужной долей импровизации и юмора. Опять же мое лицо «из XIX века» ему показалось подходящим. Во время этих съемок мне частенько приходилось импровизировать на ходу. Однажды там, где мы снимали, на набережной играл оркестрик. Я не мог это не «оценить» актерски, подошел к музыкантам, мы мило пообщались. Такие импровизации в подобном проекте очень уместны, и меня это всегда привлекало. Но без трудностей тоже не обошлось. Помню, когда снимали эпизод на канале Грибоедова, на Итальянском мосту, было жаркое лето, выходной день, вокруг толпы туристов, а мы буквально лавировали между ними, поскольку набережную для съемок не перекрывали и все происходило самым натуральным образом. Оператор с камерой бежал передо мной пригнувшись и протискивался между прохожими, то и дело повторяя: «Простите, простите, пропустите...» Все вокруг смотрели на нас во все глаза, а мне при этом нужно было продолжать прогуливаться с невозмутимым видом, непринужденно произносить текст и на ходу импровизировать, хотя у меня от жары уже в голове все путалось... Это был день настоящих испытаний. В сценарии текст ведущего был написан в определенном стиле, и выучить его было гораздо сложнее, чем текст диалогов для кино. Однако он придавал происходящему особый, глубокий и степенный колорит. Зато сам съемочный процесс всегда происходил стремительно, и наша мини-группа (режиссер, оператор, звукооператор и я) была очень мобильна. Мы садились в две машины и ехали в красивейшие места «съемок о съемках»: Галерная и Боровая улицы, дом Зингера и Толстовский дом, Витебский вокзал и Михайловский замок... Благодаря этому проекту и за время работы над ним, которая проходила в прошлом и в этом году, я, конечно, совершенно по-другому увидел наш прекрасный, неповторимый город... Материал подготовила Мария Кингисепп при участии Александры Артеменковой