Источник — Санкт-Петербургский Вестник Высшей школы, октябрь 2017 года
Беседовала Ксения ИВАНОВА
Интервью с профессором кафедры режиссуры Российского государственного института сценических искусств, народным артистом России, художественным руководителем Молодежного театра на Фонтанке Семёном Яковлевичем Спиваком.
— Семён Яковлевич, мы с вами встречаемся в разгар репетиций. Над чем вы сейчас работаете?
— Полгода назад у нас с моими, на тот момент, второкурсниками прошел студенческий экзамен по рассказам В. Шукшина, и я подумал, что его можно показать зрителям. Спектакль будет представлять собой драматические этюды - небольшие «стихотворения о жизни». В декабре мы планируем выпустить его на сцене Молодежного театра. Мы репетируем со студентами и одну из самых сложных пьес В. Шекспира – «Виндзорские насмешницы». На курсе идет работа над «Гамлетом». Комиссия, которая принимала летом экзамен, порекомендовала превратить эту студенческую постановку в полноценный спектакль. А в театре репетируем замечательную пьесу Жана Ануя, которую он написал в 40-е годы. У нее четыре названия, одно из которых — «Ромео и Жанетта». Но это не Ромео и Джульетта! Это история о том, как трудно мужчине и женщине приблизиться друг к другу, открыться, довериться. Параллельно мы репетируем спектакль по пьесе американского драматурга Дона Нигро «Звериные истории», которая очень своеобразна по композиции – она состоит из 11 частей, разных по длительности — 5, 10, 12 минут, и невероятно плотна по мысли и действию. В предисловии к произведению сказано, что в постановке не должно быть ни зверей, ни людей – такое требование иносказания. Нужно найти оригинальный игровой ход – через образы зверей, условно говоря, показать наши, человеческие проблемы, причем проблемы очень серьезные: как мы не замечаем, что катимся в пропасть, что все время «работаем на дядю», хотим вырваться из этого порочного круга, но у нас не получается… Сложность заключается в том, что в десять-пятнадцать минут действия нужно вместить целый мир.
— В репертуаре театра в последние годы появились произведения таких авторов, как А. Вампилов, В. Розов, теперь — В. Шукшин. Интересны ли эти авторы современной молодежи, той, что играет на сцене, и той, что сидит в зрительном зале?
— Студенты-артисты в восторге от спектакля «В день свадьбы»! Пьеса В. Розова, как нам кажется, написана о том, что между мужчиной и женщиной все должно быть прозрачно. Если есть какая-то маленькая неправда, то она будет всегда видна и сможет разрушить отношения. Так было и 40, и 100 лет назад. Поэтому тема пьесы по-прежнему актуальна. В зале всегда аншлаг. Зрители очень тепло приняли и «Прошлым летом в Чулимске» А. Вампилова. После спектакля — шквал оваций, как в Мариинском театре! В этой постановке есть вопрос, который касается каждого человека на том или ином отрезке жизненного пути. Мы все знаем, каково это — входить в искореженный мир людей, который больно ранит, и стараться сохранить себя. От такого удара зачастую сложно оправиться, и люди, в большинстве случаев, становятся такими, как все. Это очень грустно.
— В одном из интервью вы сказали, что выяснение отношений — это хорошо…
— Конечно. Проговаривать отношения нужно. А как иначе я смогу дать понять близкому мне человеку, что меня что-то не устраивает в его поведении? Как я могу не сказать, что мне от этого больно?! Мои студенты замечательные, но они очень мало знают. Например, они не знают великого шведского режиссера И. Бергмана, который создал фильм под названием «Супружеская жизнь». Последняя фраза этого фильма звучит так: «Спасибо тебе за разговоры». В XIX веке самым большим даром считался дар собеседника. Поэтому разговаривать необходимо: один из великих сказал, что об изменении человека можно говорить только относительно смены костюма. Наши чувства такие же, как и раньше, просто мы напичканы всякими современными атрибутами.
— Что вас подвигло заняться преподавательской деятельностью?
— Мне предложили, сначала я боялся, а потом втянулся. Преподавая, ты анализируешь свою и окружающую жизнь и больше разбираешься в профессии. Ты пытаешься изложить все ясно и откровенно. Конечно, это большая ответственность: сделать из молодого человека профессионала.
— Чему вы стараетесь научить студентов прежде всего?
— Великий английский режиссер Питер Брук сказал, что законы театра можно преподать за одну неделю, но законы человеческой жизни нужно познавать очень долго. Я думаю, что вместе с элементарными профессиональными навыками важно попытаться осмыслить философию жизни. В этом специфика преподавания на нашем курсе. Это способствует личностному росту человека, а когда на сцену выходит личность, зрителю она всегда интересна.
— Ваше первое инженерно-экономическое образование как-то помогает в вашей деятельности в качестве художественного руководителя театра и преподавателя?
— Скорее нет. Может быть, развились аналитические способности в результате изучения физики, химии и сопротивления материалов. Я считаю, что мое первое образование — это ошибка. Родители поставили условие, я его выполнил, а дальше стал делать свое: закончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии, факультет драматического искусства, курс М. Л. Рехельса и И. Р. Штокбанта. Я думаю, что если человек не нашел себя, то участь его незавидна. Каждому из нас что-то предначертано, и угадать это — значит осуществить жизнь.
— Всегда ли вам удается разглядеть талант в совсем юных абитуриентах?
— Бывают и ошибки, мы же не боги. Мы просто чувствуем: свой — не свой. Есть такая электронная система распознавания у самолетов: свой — чужой. У человека же есть душа. Мне кажется, что нужно почаще в жизни прислушиваться к ней. Интуиция подсказывает мне: «Присмотрись к нему, неплохой парень». Так же выбираются пьесы. В подсознании словно раздается щелчок: «Пьеса хорошая».
— Ваш первый дипломный спектакль со студентами «Крики из Одессы» состоялся 19 лет назад. Он до сих пор в репертуаре, не так ли? Изменилась ли трактовка за эти годы?
— А как она может измениться? Там идет речь об общении старших и младших…
— В театре работают опытные артисты, выпускники, студенты. Есть ли разница в подходе к работе с ними?
— Нет. Я как бывший инженер вам скажу. Есть три закона Ньютона, и отменить их невозможно. Есть некие универсальные законы, которые диктуют работу с артистом. Понимание артистом человека, которого он играет, — это самое главное. Ты ему просто помогаешь — и взрослому, и молодому.
— Ипостаси художественного руководителя и педагога, наверное, сложно разделить?
— У любого режиссера ничего не получится, если он не будет педагогом. Руководитель театра должен непрерывно развиваться. Как это печально ни звучит, человек не может зависнуть, как компьютер. Он или идет наверх, или идет вниз. Поэтому нужно все время работать, познавать. Познание бесконечно. Мы — театр, который рвется в небо. Я непрерывно рвусь в небо. Поэтому 13 лет назад я занялся йогой, чтобы развиваться. Когда ты развиваешься сам, ты развиваешь все вокруг.
— Отличаются ли нынешние студенты от студентов 90-х годов?
— Разве что довольно высоким процентом невежества в литературе, культуре… Сейчас есть Интернет. Интересный факт, отмеченный кем-то из известных людей: мы добывали знания с огромным трудом, а современный молодой человек добывает информацию. Мы, чтобы что-то узнать, читали книги, а сейчас достаточно одного клика. Мне бывает стыдно за студентов, когда обнаруживается, что они подчас не знают элементарных вещей. Конечно, я пытаюсь восполнить пробелы в их образовании.
— Какие достижения учеников вас радуют?
— Что они все-таки подсели на самосовершенствование. Время покажет, что из этого получится. Мне молодежь нравится, я очень люблю свой курс.
— Почему, на ваш взгляд, актуальность профессии артиста не снижается?
— Сколько лет театру? Наверное, почти три тысячи. Неслучайно же все это время были люди, которые стремились стать артистами. Я думаю, что это такая биологически-психологическая потребность человека — выходить на сцену. Кому-то нравится водить автомобиль, кому-то — летать на самолете, ну а кому-то — стоять на сцене перед зрителями и рассказывать им о чем-то очень важном.