СЕМЕН СПИВАК: «ГЛАВНЫЙ УРОК ПАНДЕМИИ – ЭТО УРОК ТЕРПЕНИЯ И СМИРЕНИЯ»
Беседовала Марина АЛЕКСЕЕВА
Молодежному театру на Фонтанке исполнилось 40 лет. Красиво отметить эту дату пока не удалось – вмешалась пандемия коронавируса.
О чем она заставила задуматься художественного руководителя театра Семена Спивака и что переосмыслить, он рассказал «Петербургскому дневнику».
– Семен Яковлевич, поздравляем с тройным юбилеем. Два из них на вашем счету: это 30 лет руководства театром и 70-летие со дня рождения. Как будете отмечать?
– Я не сторонник юбилеев и разных дат, поэтому давайте будем лучше говорить о работе.
– Хорошо, вот только театры, увы, пока закрыты.
– Да, у нас, к сожалению, остановились репетиции. В том числе и по великой пьесе Михаила Булгакова «Кабала святош». Мы уже отрепетировали больше половины. Причем делали это на редкость дружно и глубоко. Ведь мы неслучайно взяли эту пьесу, посвященную Мольеру: захотели рассказать о том, что из всех видов человеческой деятельности только искусство и художники (в широком смысле этого слова) остаются в веках.
В процессе репетиций была и чеховская «Чайка», которую ставит наш артист Александр Строев. Артисты ведь бывают разные. Мы традиционно даем возможность самостоятельной работы над спектаклями тем, у кого помимо актерского дара проявляется особый режиссерский талант. И у нас есть несколько таких артистов, у которых получаются спектакли. К постановке их работы пока официально не приняты, поэтому и озвучивать названия еще рано.
Пригласили мы также режиссера Александра Кладько, который изъявил желание поставить у нас «Женитьбу» Николая Гоголя. Кладько известен по спектаклям в театре «Мастерская» и других театрах. Причем не только Петербурга: недавно им, например, совершенно бескорыстно был выпущен спектакль в Донбассе… Планов и уже начатых спектаклей у нас достаточно, и работа над ними обязательно продолжится после отпуска, который в Молодежном театре на Фонтанке закончится 17 июля.
– В традиции вашего театра привлекать своих студентов и молодых актеров. Справляются?
– Да, в прошлом году мы взяли в театр большую группу недавних студентов, которые работают теперь у нас в качестве актеров-стажеров. Весной их заинтересовала замечательная и очень современная пьеса по произведению Рэя Брэдбэри «451 градус по Фаренгейту». Но до вступления в режим самоизоляции состоялись только две репетиции.
Думаю, что это огромный миф, будто сегодняшние молодые люди какие-то другие, что они не способны воспринимать то, что волновало когда-то их родителей. К 75-летию Победы наши ребята, которым 21-22 года, участвовали в создании виртуального шествия Бессмертного полка театра. Как тепло они рассказывали о своих дедах и прадедах! Мои наблюдения театрального педагога показывают, что они понимают, что такое душа, сердце, память. Например, у нас идет спектакль «Подруги» по книге Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо». Зрители его ждут, но ждут его и наши стажеры. Играем мы этот спектакль нечасто, и перед каждым показом обязательно репетируем. И не только в участниках спектакля – среднем поколении нашей труппы, но и в приходящей посмотреть на эти репетиции молодежи я вижу огромную душевную заинтересованность.
– Произведения, которые избраны основой будущих и существующих спектаклей, можно назвать классикой. А нет ли намерения поставить что-то на тему коронавируса?
– Не исключаю, что скоро действительно появится немало книг и пьес о пандемии. Но я не люблю произведений по горячим следам, потому что они не осмыслены. Думаю, что глубокие, осмысленные, с внутренней драматической пружиной пьесы и спектакли на эту тему выйдут лет через десять. Но не у меня.
– Почему?
– Когда началась пандемия, я затих и приказал себе смириться. Хотя очень долго после того как мы закрылись, мне хотелось позвонить и отдать приказ: «Откройте сейчас же театр!» Известна ведь философская мысль о том, что самая большая сила в мире – это сила инерции. Поэтому я внутренне продолжал ехать на репетиции. Но наш директор жестко приказала закрыть театр и сидеть всем по домам.
– Может быть, имело смысл репетировать удаленно?
– Сейчас многие пришли к пониманию того, что театральные спектакли не воспринимаются в полную силу на телевизионном экране или мониторе. Когда-то с целью экранных показов даже возник отдельный жанр - специально снимались так называемые телевизионные постановки. И они были интересным опытом, отличным от театра, дополнительной нишей реализации для артистов и режиссеров…
Как можно репетировать удаленно, я вообще не понимаю. Это все равно, что ребенка делать онлайн. Думаю, что это невозможно. Потому что репетиция – это живой процесс созидания. И все должны быть рядом друг с другом. А идея репетиций онлайн мне не очень нравится. Так же, как идея рассаживания зрителей в шахматном порядке… Ведь только полный зрительный зал вместе с артистами, играющими на сцене, и «делает» спектакль. Иного не дано. Но сегодня отчего-то все люди знают, как надо лечить, учить, ставить, эксплуатировать, репетировать спектакли. Но мне кажется, что во всех этих случаях решение должно принадлежать только профессионалам, специалистам в своей области.
– Можно ли сказать, что пандемия заставила о чем-то задуматься, что-то переосмыслить?
– Вопрос интересный. Сегодня многие действительно придают большое значение постпандемическим переживаниям. Если же говорить об уроках пандемии, то главный из них для меня – это урок терпения и смирения. И мне, человеку очень активному, пришлось учиться быть смиренным перед обстоятельством непреодолимой силы.
Что же касается постпандемического существования мира и театра, то я думаю, не стоит рассчитывать на глобальные перемены. Человек не изменится. Но ему всегда будет нужна поэтическая сторона нашей жизни. И еще я надеюсь, что наш зритель уже на старте, и ждет, когда, наконец, театрам разрешать работать в полную силу.
– Встреча с залом всегда тонкий момент. А вам предстоит возвращать к себе зрителя после пандемии. Есть какая-то особая тактика?
– Рецепт остается прежним. Зритель дает энергию спектаклю. Отталкиваясь от зрителя, спектакль, начинает подниматься, расти. В настоящем театре должна рождаться энергия духа, общения, тепла, соединяющего актеров и зрителей. И наши артисты это хорошо понимают.
Когда зритель вернется, когда он придет в театр, мы начнем играть по-настоящему, в полную силу. За этим энергообменом зрители и приходят к нам. И это не только мое мнение, но и мнение других руководителей петербургских и московских театров, в том числе и председателя Союза театральных деятелей России Александра Калягина.
Для лучшего понимания у меня есть «домашняя заготовка». Смотрите: ведь зрительный зал – он мужского рода. А сцена – женского. И если они не сидят друг напротив друга и не начинают любить друг друга, спектакль не родится. Спектакль, если можно так остро сказать – это духовный ребенок, который рождается только при общении зала и сцены. И театр всегда должен оставаться островком разума, любви и добра.