Прятки, салки и Шекспир
Текст: Наталия Агапова
Молодёжный театр на Фонтанке представил собственную сценическую версию «Барышни-крестьянки» из цикла Александра Сергеевича Пушкина «Повести Белкина». Премьера состоялась в рамках фестиваля «Петербург. Пространство Пушкина», приуроченного к 225-летию поэта. В постановке режиссёра Натальи Архиповой лаконичный пушкинский шедевр оброс дополнительными персонажами и сюжетными линиями, сохранив первоначальную лёгкость и очарование. Руководитель постановки — Семён Спивак.
События пушкинской «Барышни-крестьянки» основаны на трёх архетипичных сюжетах, которые встречаются у многих писателей и драматургов, в том числе у любимого Пушкиным Шекспира: переодевание господ в простолюдинов, любовь юноши и девушки из враждующих семейств, неравенство влюблённых по общественному положению. Казалось бы, перед нами уравнение, где все неизвестные заранее известны, но за событиями спектакля хочется следить, затаив дыхание. В чём же секрет? Да хотя бы в том, что старинная усадьба, в которой происходит действие, — не простая, а волшебная!
Первое, чем завораживает постановка, это визуальная магия. Зрители заходят в зал и рассаживаются по местам, бросая взгляды на сцену, залитую таинственным синим светом. На сцене, в парке дворянской усадьбы, возвышается амфитеатр в античном стиле, на котором покоятся две упавшие мраморные скульптуры. То ли эти белоснежные Амур и Психея ждут реставрации, то ли про них просто забыли, сложив в глубине сада, как никому не нужный старомодный декор. Но как только в зрительном зале гаснет свет, происходит чудо: скульптуры оживают и закруживаются в танце по ночному саду, наполненному звуками природы, а по залу проносится вздох изумления.
Весь спектакль буквально завёрнут в кружева из оживших мраморных амуров и влюблённых нимф — духов парка: они прячутся в стогах сена, выглядывают из-за деревьев, тонут в утреннем тумане и на цыпочках следуют за главными героями по саду. Незримо руководит этим волшебством гений парка Райский-Кущин, чьи бакенбарды кажутся смутно знакомыми. В самой атмосфере витает что-то шекспировское, игровое, напоминающее озорство духов из «Сна в летнюю ночь».
Эльфийская стихия проникает и в обитателей уездной глубинки. Введённые режиссёром в спектакль комические персонажи — помещица Раевская и пять её дочерей — напоминают рой оголтелых фей. Дочери синхронно поют и порхают, пытаясь удушить в своих объятиях каждого молодого человека, который встречается на их пути.
Сын помещика Алексей Берестов (Павел Вересов / Артём Кирин), этот столичный франт, также поддаётся магии усадьбы. Забыв о великосветских красавицах, он гоняется в салки за крестьянскими девушками, такими как Настя (Мария Вершинина / Василина Кириллова) — служанка из дома помещика Муромского. Настя при всей своей русской разудалости, — ни дать ни взять шекспировский Пэк с соломой в волосах, во всём помогающий своей хозяйке, барышне Лизе (Агата Зеленкова), которая решает вопрос творчески: идёт знакомиться с Алексеем, переодевшись в крестьянку. И как только внимание Алексея переключается на Лизу, в магии сада рождается ещё более тонкая магия любви.
Вся эта игра в Шекспира гармонично сливается с текстом Пушкина, однако шекспировский текст тоже присутствует: фрагменты из «Ромео и Джульетты» декламирует на английском гувернантка Лизы мисс Жаксон (Алиса Варова / Наталья Паллин). Эта тонкая и ранимая натура называет русский язык «варварским», а себя в обществе помещиков считает лишней, но в итоге и её сердце поддаётся всесильной магии усадьбы. Романтические мотивы в спектакле соседствуют с комедийными сценками из жизни враждующих помещиков, Муромского (Юрий Сташин) и Берестова (Сергей Малахов / Александр Рыбаков). Образ жизни двух семейств диаметрально противоположен, и этот контраст комичен. Пока поджарый англоман Муромский сыплет английскими поговорками и обучает слуг боксу, солидный Берестов цитирует Суворова и ест армейскую кашу из котелка своего дворового. Тем удивительнее, когда оказывается, что уладить их эпичную вражду способны падение с лошади и бутылка чего-то крепкого.
Тем временем в усадьбе сменяются сезоны. За свежей синевой весны следует знойная зелень лета, затем — золотистая осень. Эти перемены отражает красочная световая партитура спектакля, созданная художником по свету Андреем Абрамовым. Авторы спектакля растягивают события повести во времени, чтобы стадии взаимоотношений главных героев отразились в природе: весенняя влюблённость, летнее упоение, осеннее смятения чувств. И лишь когда на сцену обрушивается зимняя вьюга, замерзающий под зонтом Алексей узнаёт, что крестьянская девушка Акулина и зазнайка-Лиза — одно и то же лицо, и что его счастье оказалось ближе, чем он мог мечтать.