ИГРА НА ПЕРЕОДЕВАНИЕ

Как это было…

Мой первый день работы костюмером? В театре им. Ленсовета шел спектакль «Левша». Я с усердием выполняю свою работу, как вдруг, прямо во время действия, Сергей Мигицко шутя пытается вытащить меня на сцену. Не уловив юмора, пытаюсь вырваться… Тогда этот шутливый поступок казался легким электрошоком, театр же – большим и неизведанным миром.

По образованию я воспитатель, работала в детском саду в две смены. Свободного времени было мало, а мне так хотелось в кино, театр, видеться с друзьями… Однажды меня пригласили на спектакль «Пятый десяток» с Алисой Бруновной Фрейндлих. После спектакля подруга провела меня за кулисы театра им. Ленсовета, где я познакомилась с заведующей костюмерным цехом Аллой Александровной Турчик. И та предложила мне попробовать себя в качестве костюмера на Малой сцене театра, где в то время играли спектакли молодые артисты с курса Игоря Петровича Владимирова: актеры Лариса Луппиан, Ильгиз Булгаков и другие.

В конце 1980-х Семен Яковлевич Спивак ставил на сцене театра Ленсовета спектакль «Я – женщина», тогда-то я с ним и познакомилась. У Семена Яковлевича есть удивительное чутье на людей. Наверное, я тоже пришлась «ко двору», и когда его пригласили возглавить Молодежный театр, он позвал меня с собой, где я и служу уже почти три десятка лет.

Со временем я пришла к мысли, что нельзя к актерам относиться как к взрослым людям. Все они – как дети, которые бывают разного возраста, некоторые из них хорошо воспитаны, другие – не очень … Если принять это, работать становится намного проще.

Но, прежде всего, актера надо уважать. Я многие годы наблюдаю за их трудом, и просто не могу относиться к актерам и театру неуважительно. Актер выходит на сцену в любые моменты своего физического и эмоционального состояния: когда у него температура или семейные неурядицы. Задача костюмера всегда – помочь. Когда Наташа Дмитриева сломала руку, она все равно выходила на сцену. Чтобы гипс влез в рукав, мы распарывали платье, и никто в зале ничего не заметил.

В день спектакля

Костюмер начинает готовиться к вечернему спектаклю еще с утра. Каждый костюм проверить, погладить, отнести в ту или иную гримерку. А ведь в некоторых спектаклях (например, в последней премьере «Звериные истории») более ста костюмов! Затем костюмер «ведет» спектакль – то есть, сопровождает актеров, помогая им переодеваться. Как только отгремят аплодисменты, актеры расходятся, костюмеры – остаются. Они проводят ревизию: одно – в химчистку, другое – в пошивочный цех на ремонт, третье – на списание, что означает необходимость пошива нового костюма.

Для меня день прожит зря, если актер спрашивает: «Где мой костюм и где моя обувь?» Когда же за кулисами тишина, значит, все идеально. Я люблю порядок, но иногда случаются и казусы. Когда мы были на гастролях в Китае, актер надел чужой мундир, который был ему маловат, хорошо, что вовремя подметили – успели переодеть.

«Стараюсь не выбрасывать»

Уже более 10 лет на сцене театра идет спектакль «Отелло». Костюмы, понятно, поизносились, и когда я в прошлом году вызвала мастера, который их шил, выяснилось, что у него уже даже эскизов не сохранилось. Говорит: «А вы еще в тех костюмах играете? Как?!» Для меня эти слова – как бальзам на душу.

За изготовлением костюмов к новым спектаклям мы обращаемся в фирму, которая занимается пошивом театральных костюмов, или, если можем, шьем их самостоятельно. После того, как художник согласует эскизы костюмов с режиссером и актерами, снимаются мерки и – процесс пошел!

Раньше в Петербурге был Фрунзенский универмаг, где театрам разрешалось покупать костюмы. Я это время очень не любила, вы представьте: приходишь на спектакль, а актриса выходит в том же платье, в котором сидит зрительница в зале. Мне было это неинтересно. Костюм должен быть сшит индивидуально, это делает театр особенным.

Старые костюмы стараюсь не выбрасывать. Я вообще «жадная»! До сих пор храню некоторые костюмы известных театральных художников к спектаклям «Танго» (1988, народный художник России Март Китаев и Михаил Платонов), «Своя семья, или замужняя невеста» (1992, заслуженный художник России Михаил Мокров), «Маркиза де Саад» (1997, заслуженный художник России Владимир Фирер). Конечно, что-то приходится списывать. Но есть вещи, которые я выбросить не в состоянии. Разве я могу списать платье из «Дней Турбиных», над которым трудился Михаил Воробейчик (художник-постановщик — Март Китаев).

1. Если костюмер обладает элементарными навыками шитья, это, конечно, хорошо, но, в первую очередь, мне важно, чтобы он знал и любил театр.

2. Наша профессия, хотя она в большей степени женская, связана с физическим трудом, и к этому надо быть готовым. У меня костюмер, худенькая и хрупкая, записалась в спортивный зал качаться, а как иначе быть с этими килограммами одежды?

3. Со временем у меня появилось «вредное» качество, и это грозит каждому в профессии – замечать недостатки костюмов на спектаклях в других театрах. По этой причине даже стараюсь не садиться в первом ряду зала, иначе все подмечаю: где колготки порваны, где костюм не сидит.

4. В нашей профессии важно постоянство. В театре самое страшное – это текучка. Вот приходит новый сотрудник, мы передаём ему спектакли, а в нашем театре «костюмерная часть» очень сложная: человеку требуется несколько месяцев, чтобы войти в русло. Иногда так тратишь год на новичка, показываешь ему все премудрости – и он вдруг увольняется. Приходится начинать всё заново.

5. В своем цехе я стараюсь, чтобы все следовали правилу: не выноси сор из избы. Актеры – люди публичные, всем интересна их личная жизнь, но у других работников театра нет права об этом рассказывать. И если я узнаю, что кто-то сплетничает, мне с этим человеком придется попрощаться.