ЭМИЛИЯ СПИВАК: «БОЛЬШЕ ВСЕГО МНЕ НРАВИТСЯ ИГРАТЬ СЕРУЮ МЫШЬ!»

– Вы однажды сказали об огромном волнении, которое испытывали, когда впервые выступали на сцене. Как с этим сейчас?

– Знаете, это Олег Басилашвили заметил, что если артист перестает волноваться, то ему пора уходить из профессии. И я с ним полностью согласна. Конечно, я очень волнуюсь! Особенно когда на носу открытие сезона или спектакль запускается после большого перерыва. Вот у нас в Молодежном театре на Фонтанке есть спектакль «Отелло», который идет уже 15 лет. Это была моя самая первая работа, и страх так глубоко проник в кровь, что я не избавилась от него до сих пор. – А какие еще качества пришлось в себе воспитывать или перебарывать? – Я ужасно стеснительная, и с этим я борюсь всю свою жизнь. Есть же такая теория, что человек должен найти профессию, в которой он обязательно будет решать свою большую внутреннюю проблему. И тогда ему всегда интересно, и тогда он по-настоящему растет. Мне кажется, что это именно мой случай. – Когда вы в первый раз почувствовали совпадение с профессией? – Я себе в этом не признаюсь, но я до сих пор не почувствовала… Бывают секунды счастья от работы, бывает, что ты испытываешь огромное удовольствие, когда точно попадаешь в нужные ноты. Но вот уверенно сказать: «Ой, да это мое, я все могу!»… Нет, конечно. Мне кажется, так вообще происходит в любой профессии: вот писатель написал гениальный роман, а следующий может совсем не получиться. – Молодежным театром на Фонтанке руководит ваш отец Семен Яковлевич Спивак. Насколько часто вы пересекаетесь во время репетиций? – Когда мы выпускали спектакль «Отелло», я еще училась на четвертом курсе театральной академии. И занять меня в этой постановке – была совсем не папина идея. Просто артистка, игравшая Дездемону, забеременела, и режиссер Леша Утеганов предложил меня. Папа выступал в качестве художественного руководителя, и вот тогда мы впервые пересеклись. А потом прошло целых девять лет, прежде чем мы снова встретились в работе. Это был спектакль «Последнее китайское предупреждение». Вот его мы прошли уже полностью вместе – от читки и до премьеры. – Чувствовали к себе особое отношение? – Да, особенно поначалу! Мне кажется, что Семен Яковлевич такую гиперответственность испытывал, да и я тоже, что он всеми силами пытался продемонстрировать, что он не мой отец. И, разумеется, это давало обратный эффект… Он был очень требователен, может быть, даже излишне жесток. Но как же я ему сейчас за это благодарна! Это не позволило мне превратиться в капризную артистку. – И конфликтов не случалось? – Я все-таки выросла в театре и порой слышала очень резкие замечания, которые делались артистам во время антрактов. Поэтому с самого начала знала, с кем имею дело (смеется). Ну конечно, бывает, что у нас что-то не совпадает. Например, я всегда сопротивляюсь, когда прямо в день спектакля в него начинают вноситься изменения. Только представьте: за пять лет, что идет «Последнее китайское предупреждение», не было ни одного одинакового показа. Всегда что-то менялось во время репетиций. Ну и как можно этому не сопротивляться? – В сериале «Тайны следствия» вы начали сниматься, когда учились еще на втором курсе театрального. Как вас заметили и почему позвали на роль Жени? – Я и не знаю. Ассистент по актерам Инна Лазаревна Шлионская, кажется, была у нас на каком-то экзамене и вдруг решила позвать меня на пробы. Но дело в том, что в начале первого курса нас заранее предупредили – сниматься никому нельзя. И вдруг меня утвердили… Была очень смешная история, когда уже после утверждения я звонила и просила, чтобы меня не брали и что я не хочу сниматься. К счастью, у меня был очень мудрый мастер курса Владислав Борисович Пази, он руководил театром Ленсовета в тот момент. И он меня сразу отпустил! Сказал, что все это глупости, и что это хорошая возможность, и что надо обязательно соглашаться. Он был абсолютно прав, ведь такой шанс дается не всем артистам, а если и выпадает, то очень редко. – Не страшно было начинать карьеру с сериала, да еще и на несколько сезонов? – Нет, нам было совершенно непонятно, что это на несколько сезонов. Знаете, там была очень маленькая выработка, был очень хороший режиссер, там работал замечательный оператор Степан Коваленко. Смены у нас длились по 16 часов, и в конце дня мы просто падали от усталости. Но зато мы очень много репетировали, и во многом из-за этого сериал, как мне кажется, действительно полюбился зрителям. Просто в какой-то момент, когда было снято уже восемь сезонов, я поняла, что сказать на эту тему мне больше нечего. Как бы мне ни нравилась Женя – очень эксцентричный, задорный персонаж! – она оказалась для меня исчерпана. – Ваш другой успех был связан с фильмом «Статский советник», и с вами работали понастоящему выдающиеся коллеги. Был ли среди них кто-то, с кем сложились теплые отношения? – Встреча с Олегом Павловичем Табаковым – вот это огромный урок для меня! Потому что это был большой человек, личность невероятного масштаба! Сильнее всего меня поразили его простота, искренность и открытость, с которыми он общался с окружающими людьми. Все же знают, что есть такие молодые артисты, которых еще никто не знает, но они уже себе на уме: мнят себя звездами и ведут себя крайне высокомерно и неуважительно по отношению к партнерам. Так вот Олег Павлович дал мне урок на всю жизнь: чем больше личность, тем с большим уважением и теплотой человек воспринимает людей. – Вы же работали в МХТ потом? – Да, потом мне поступило предложение от Олега Павловича попробовать свои силы в театре. Я год прожила в Москве, но однажды пришла пора выбирать – между моим театром и МХТ. Ну а кому нужен человек, который сидит на двух стульях? Тогда мне было очень трудно в столице, я была привязана к Петербургу, и мне ­хотелось встретиться с отцом в работе. Поэтому и выбрала Петербург. Вот сегодня, с учетом уже накопленного опыта, даже не знаю, что бы я решила… – Вы проснулись знаменитой после «Статского советника»? – Да не проснулась я знаменитой, нет! Знаете, когда Шарля Азнавура спросили «В чем секрет вашего успеха?», он ответил: «Секрет моего успеха в том, что у меня никогда не было того утра, когда я проснулся знаменитым». Вот у меня его тоже не было. Мои успехи – они поступательные, шаг за шагом, потихоньку. Когда выходил «Статский советник», мне все говорили, что эта роль перевернет мою жизнь, что я стану так востребованна! Но ирония заключается в том, что когда фильм вышел, целый год меня никуда не звали… Все эти завышенные ожидания, когда ты думаешь, ну вот сейчас оно попрет, никогда не сбываются. – Когда вас узнают на улицах, ​это приятно или доставляет дискомфорт? – Ну смотря как узнают… В принципе да-а-а, мне приятно. Я думаю, если артист говорит, что ему неприятно внимание публики, то он лукавит. В этой профессии есть доля кокетства, желания нравиться, желания быть у всех на виду. Раньше, когда меня узнавали, всегда ассоциировали с «Тайнами следствия», а сейчас даже не знаю. Узнают как-то в общем – Эмилия Спивак. Особенно забавно, когда человек спрашивает: «А где я вас видел?» Ну и как ответить на этот вопрос? А мне-то откуда знать? – Вы не раз признавались в любви Италии. У вас есть там любимый город? – Рим! Однозначно, Рим! Это абсолютно мой город – город, в котором я не чувствую никакого напряжения, дискомфорта. Там, ​как в Питере. Я могу находиться в Риме одна, и мне не будет одиноко. А вот к знаменитой Венеции у меня почему-то не возникло никакого трепета. Мне кажется, половина людей, приехавших в Венецию, сразу в нее влюбляется, а другая – пожимает плечами: «Я не понял…» Вот я из тех, кто не понял. – А находите время, чтобы сейчас путешествовать? – У меня сейчас период, когда я разлюбила это. Я стала чувствовать себя неуютно в путешествиях, даже сама не знаю почему. Мне как-то трудно покидать дом. Может, это тоже волнами? Может, скоро я снова полюблю путешествовать. Может, мне стоит поехать в какое-то место, которое меня действительно ошеломит, какое-то совсем другое? Нью-Йорк, или Новая Зеландия, или Мексика! – Вы как-то обмолвились, что любите играть некрасивых героинь. Как это вообще возможно? – Не совсем так. Больше всего мне нравится играть серую мышь! Мне нравятся истории, когда серая мышь нашла свой путь и стала красавицей, обрела свою любовь, ощутила веру в себя и жизнь. А играть роковых красавиц интересно, если в сценарии есть хотя бы юмор… Когда красивая женщина просто играет красивую женщину, это даже как-то неловко… Вот у меня есть две любимые артистки – это Одри Хепберн и Пенелопа Крус. Может быть, вы слышали такое выражение: «мужика давать»? Эти актрисы, они никогда на экране «бабу не давали». Понятно, что они обе невероятные красавицы, но на этом никогда не делается акцент. В их ролях всегда есть юмор, озорство и какая-то жизнь, бьющая ключом. Такое мне по душе. – Переход в другую возрастную категорию. Как артистки с этим справляются и был ли у вас такой опыт? – Что тут сказать… Да очень это грустно! Для женщины это така-а-а-я болезненная история. Вопервых, ты переживаешь перелом, когда тебе вдруг исполняется тридцать лет. Ужас в том, что начинается какая-то совсем другая жизнь, а человек-то все равно чувствует себя внутри маленьким ребенком. Лет на двенадцать. Всегда существуют понятия «мама» и «папа», всегда есть ощущение беззащитности. И вдруг ты понимаешь, что люди-то видят тебя совсем иначе, что они ждут от тебя взрослых поступков. И я еще не поняла этого до конца. Я в процессе.