«ЕГО ЧАСТО ОБВИНЯЛИ В МЕЛКОТЕМЬЕ»

Поэтому сейчас, к столетнему юбилею Александра Моисеевича, корреспондент «Театрала» пообщался с участниками спектаклей «Диалоги» и «Четыре песни в непогоду», поставленные Владимиром Малыщицким в Молодежном театре почти 40 лет назад. Нина Усатова: Моя встреча с Александром Моисеевичем произошла в начале 80-х, в Молодежном театре на Фонтанке, где состоялся мой творческий дебют, где я познавала профессию. Никогда не забуду, как в конце 200-го спектакля «Диалоги» зрители попросили Володина почитать стихи. И он их читал… два часа, а мы так и сидели на своем станочке под зеленым абажуром – его герои и зрители… У него были очень теплые, дружеские отношения с театром, и сейчас при воспоминаниях об этом сердце съеживается… Наталия Дмитриева: Александр Володин как-то раз был на спектакле «Своя семья, или Замужняя невеста». К этой постановке поэт Виктор Большаков написал песни, две из которых исполняла я: одна была шуточная про мужей, другая – лирическая, она завершала спектакль. На следующий день после спектакля мне звонят из театра: оказалось, что Александр Моисеевич попросил поделиться с ним текстом последнего романса. Я, конечно же, исполнила просьбу, ему передали текст… Как вдруг – снова звонок, уже мне. По телефону – Александр Володин. У нас тогда состоялся смешной разговор, он говорит: «Я все прочитал. И я не понимаю», – надо добавить, что я тогда опешила, ведь это же он специально взял мой номер в театре. – «Я не понимаю, почему так воздействует». В тот момент я настолько растерялась, что объяснить ему, почему так воздействует романс, не смогла. Мы ведь часто порой лишь задним умом понимаем, что надо было сказать... Елена Соловьева: Александр Моисеевич был очень контактным человеком, простым и не воображающим себя большим и недоступным писателем. Во время репетиций он воспринимал и принимал актерские импровизации, говоря: «Лена, Лена! Как ты сказала? Дай, я запишу скорей! Вот так и оставим, так и будем говорить, как ты сейчас сказала». Наверное поэтому в его произведениях всегда много уточнений, и каждый вариант отличается от предыдущего, потому что он свободно и смело менял свои тексты. В советское время Володина часто упрекали в мелкотемье, в том, что его произведения написаны не про героизм, а про то, что испытывает каждый: любовь, смущение, неуверенность, проблемы бытовые, конфликты во взаимоотношениях. Мелкая тема – она ведь и есть самая крупная, потому что близка каждому. Это и объединяло Александра Моисеевича с Молодежным театром. Валерий Кухарешин: В Молодежный театр Александр Моисеевич приходил очень часто и участвовал в репетициях. Приходил не по тому, что хотел помочь советом, для этого в театре есть режиссер. Ему было интересно наблюдать за молодыми актерами и помогать им. Помню случай, когда актриса не могла проговорить текст со сцены, не ложился он у нее, и он тут же переписывал и давал ей новый. Он готов был идти навстречу. Евгений Клубов: Владимир Афанасьевич Малыщицкий дружил со всеми писателями-фронтовиками. Володин, Быков, Кондратьев – авторы, которых Владимир Афанасьевич понимал, и они его понимали. Поскольку Малыщицкий был моим педагогом, мы встретились с Володиным еще в «Студио» при ЛИИЖТе. Молодежный театр, который открылся в 1979 году, существовал по своим законам. После спектакля у нас была традиция собираться вместе, на этих же встречах бывал и Александр Моисеевич. Он часто читал нам свои пьесы и стихи. Помню день, когда состоялась читка пьесы «Две стрелы» – острой, социальной фантастики. Она нам всем очень понравилась, но, как и многие спектакли, за выход которых Владимир Афанасьевич в буквальном смысле боролся, он не увидел сцены. Зато зрители Молодежного театра смогли посмотреть володинские «Диалоги» и «Четыре песни в непогоду». На репетициях этих спектаклей Володин присутствовал лично, но он не вмешивался, лишь потом делился своим мнением с режиссером. У Малыщицкого с Володиным сложился отличный тандем, к которому, кстати, еще присоединился прекрасный композитор Владимир Дашкевич. «Четыре песни в непогоду» сопровождались музыкой Дашкевича к песне «Вот опять окно» на стихи Марины Цветаевой… Олег Попков: В Молодежном театре Малыщицкого часто так бывало, что спектакль перерастал в стихотворный монолог Александра Моисеевича Володина. Он читал нам свои стихи, мы же, молодые артисты, с восхищением слушали. Читая, он был чрезвычайно эмоционален, но это была не актерская эмоциональность, а человеческая. Вообще, он производил впечатление человека негромкого. Несмотря на то, что его знали и в Петербурге, и в Москве, его играли по всему Союзу, казалось, что триумфа своего он не ощущал. Он приходил к нам тихим человеком с печальными глазами. Одно из его авторских и человеческих качеств проявлялось во время репетиций, когда он вдруг говорил: «Я понял. Это я виноват. Я не то написал. Мне надо переписать все заново и будет так, как надо». Однажды артист и режиссер Игорь Овадис, уехавший в Канаду, обратился ко мне с просьбой – попросить у Володина разрешение поставить «Дульсинею Табосскую» за границей. Я позвонил Володину, рассказал о своем товарище и пообещал приехать с видеокассетой, где записаны работы Овадиса. Одно оставалось – найти в Ленинграде видеомагнитофон. И я начал всеми силами его искать, как вдруг звонок от Володина: «Олег, знаете, не ищите этот видеомагнитофон, приезжайте просто так». Мы встретились, и – я навсегда это запомнил – он спрашивает: – Олег, а вот этот ваш друг, он хороший человек? – Хороший, – отвечаю я. – Ну и пусть ставит.