Артисты Молодежного театра на Фонтанке отмечают творческий юбилей
Текст: Елена Шарова
Сказать миру много добра…
Молодежный театр на Фонтанке не зря любим зрителями — и очень любим актерами: в нем существует теплая атмосфера дома, в котором и будни и праздники проходят сообща и каждая особая дата, которых в жизни артиста множество — будь то премьера, день рождения, ввод в постановку — непременно замечена и отмечена.
В октябре таких дат две: 35 лет с тех пор, как на сцене Молодежки играет заслуженная артистка РФ Зоя Буряк, и 25 лет как в труппу театра пришел Андрей Кузнецов.
Мы задали этим замечательным артистам пять одинаковых вопросов: ответы получили душевные, искренние и эмоциональные.
Зоя Буряк:
— В октябре отмечается приятная для вас, для театра и конечно, для любящих вас зрителей дата — 35 лет как вы служите в Молодежном театре на Фонтанке. Как вы объясните такое постоянство?
— Я пришла сюда сразу после института и самые сложные — 90-е — годы я переживала вместе с этим театром: время было очень непростое, никто не знал, что будет дальше. Были моменты, когда у нас людей в зале сидело меньше, чем артистов на сцене, причем, зрители иной раз сидели в шапках, пальто… А мы в летних платьишках танцуем перед ними…
Но мы пережили это трудное время, и это нас сплотило, объединило. У нас прекрасные отношения в труппе, мы сто лет друг друга знаем и приходим сюда как в большую семью.
Семен Яковлевич берет к себе своих учеников, и все они проходят в театре время ученичества на наших глазах: радует, что у нас много молодежи — театр оправдывает свое название. Ребята растут, с каждым годом становится все интереснее и интереснее…
У меня есть другие спектакли в других театрах, но все равно я всегда возвращаюсь сюда.
— Каждый спектакль Молодежки — событие. Не буду спрашивать, какая роль для вас любимая, это неправильно. Какая — самая значимая?
— Думаю, это миссис Гиббс в спектакле «Наш городок». Со времени постановки прошло лет десять. Там много говорится о смерти — о том, что нас и манит и пугает, но у автора совершенно свое, необыкновенное отношение к этой теме. После выпуска спектакля мы стали проще и легче к этому относиться, принимать внимание одних людей к уходу других.
В «Нашем городке» есть надежда — надежда на то, что мы не исчезаем, а все равно остаемся с теми, кто нас любит и помнит, и на то, что все мы когда-то обязательно встретимся.
Зрители плачут. Плачут, но выходят просветленные, и многие возвращаются, чтобы посмотреть еще раз. Много молодых людей, которые влюбляются в этот спектакль и ходят по многу раз. И эта тема смерти их не отпугивает, причем, говоря, что именно «Наш городок» произвел на них самое сильное театральное впечатление.
— На взаимоотношении артиста и зрителя рождается волшебство театра. Как артист что скажете о вашем отношении к зрителю?
— Мы любим зрителя — и зависим от него, ловим его дыхание, каждую реакцию, всматриваемся в лица — когда есть возможность.
Когда зритель сидит с отсутствующим взглядом, смотрит в телефон — это очень расстраивает…
И есть интернет — а значит, есть возможность обсуждать наши спектакли, оставлять отзывы: всегда интересно читать, что зритель думает о нас на самом деле. Может быть, что-то нужно исправить: а у нас, в отличии от кино, есть такой шанс.
Пожалуйста, оставляйте ваши отзывы, мы их читаем и это важно для нас!
— Вы 35 лет в театре — это стаж… С каким чувством вы выходите на сцену?
— Конечно, волнуюсь. У нас в театре принято приходить за два-три часа до спектакля, чтобы что-то повторить, чтобы войти в атмосферу театра, в атмосферу спектакля. Постановка — это такая тонкая настройка души, к которой надо готовиться: входишь, как в холодную воду — чтобы привыкнуть, в ней раствориться, чтобы у нас мурашки и у зрителя тоже.
— Гоголь сказал, что «театр — это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра». Театр для вас — это?
— Это трибуна в хорошем смысле слова, зрителю очень много можно донести и важно, что донести нужно добро. Чтобы зритель ушел из театра вдохновленный, воодушевленный. Наша задача — поддерживать людей, мне кажется, они приходят к нам за тем, чтобы какие-то догадки подтвердились, какие-то надежды оправдались… Когда нас благодарят, мы понимаем, что работаем не зря. Когда люди уходят счастливые из театра, это тоже нас вдохновляет. Моя подруга говорит, что после каждого спектакля она уходит другим человеком. За этим люди и приходят, чтобы немного приподняться над бытом, над собой — ну, и просто отдохнуть, конечно.
Андрей Кузнецов:
— В октябре отмечается приятная для вас, для театра и конечно, для любящих вас зрителей дата — 25 лет, как вы служите в Молодежном театре на Фонтанке. Чем вы объясните такое постоянство?
— Наверное, родством взглядов, атмосферой этого театра. А благодаря чему два человека вместе 25 и 50 лет и больше? — наверное, благодаря любви. Это любовь к нашему зрителю, к той идее, которую исповедует наш театр — дарить свет, мне это очень близко. Люблю своих товарищей по цеху, мне здесь хорошо: это мой родной дом.
— Каждый спектакль Молодежки — событие. Не буду спрашивать, какая роль для вас любимая, это неправильно. Какая — самая значимая?
— Они все значимые, каждая — своего рода лоскуток в одеяле. Без одной роли не было бы другой. От роли к роли обогащаешься — актерски и человечески. Меняется время, меняется возраст, меняется отношение к каким-то вещам, отношение к персонажам — а, значит, играть начинаешь по-другому: иногда со временем только приходит понимание, что хотел от тебя режиссер. Тем и прекрасен театр – каждый спектакль уникален, неповторим.
— На взаимоотношении артиста и зрителя рождается волшебство театра. Как артист что скажете о вашем отношении к зрителю?
— К нам приходит тот зритель, которому близки наш язык, наш дух и наша задача: дарить радость людям. Таким мы его и любим.
— Вы 25 лет в театре — это стаж… С каким чувством вы выходите на сцену?
— С трепетом. В преодолении волнения и страха. С любовью, конечно же. Такие смешанные чувства… Но любовь всегда побеждает! Конечно, есть большая подготовка, работа — и до и после спектакля. Обычно, человек поработал смену, скажем у станка, можно идти отдыхать, а у артиста после спектакля начинается работа над ролью. Часто образ не отпускает, задаёт вопросы, требует уточнений. Перед внутренним взором возникает череда сцен из спектакля. Каждый из нас отыскивает в себе те душевные струны, которые созвучны именно с этой ролью. Иногда подсказки приходят извне, из услышанного, увиденного, прочитанного. Почти всегда по разному, неизменным остаётся только поиск, иногда мучительный.
Кажется, Михаил Чехов писал о том, как Шаляпин готовился к роли Мефистофеля: задолго до спектакля он молился, а потом, после закрывался и опять молился. Переключиться на что-то другое сразу после финала не получается: ты же готовишься, настраиваешься на нужную волну, и не всегда это сразу отпускает. Тут надо бы не заиграться и чтобы не случилось, как в стишке: «тихо шифером шурша, едет крыша не спеша…»
— Гоголь сказал, что «театр — это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра». Театр для вас — это?
— Правильнее Гоголя я не скажу, лучше я повторю это за ним. Мне кажется, что это место, где мы можем лучшее, что есть в нас, подарить людям. Если не ошибаюсь, Лев Толстой говорил: «Если ты хочешь чего-нибудь добиться, то собери все свои силы в один кулак». Вот мне и думается, что спектакль – такое воссоединение… Надеюсь, самого лучшего.