А он не летчик, или Лучше немного выпить: «Глубокое синее море» в Молодежном театре на Фонтанке
Текст: Евгений Хакназаров
Семен Спивак интерпретировал классическую любовную драму Теренса Рэттигана как трагедию-фарс. Зрители смеются там, где подразумевается комок в горле, униженные и оскорбленные переполняют зал харизмой, билеты на премьеру проданы на месяцы вперед – как обычно в театре на Фонтанке.
Пьеса Рэттигана родилась на обломках собственного чувства драматурга: его любовь (в детали вдаваться не будем, автор счел нужным зашифровать подробности) так же ушла к другому, ничего хорошего из этого не вышло. Только благодетельный газ из плиты оказался в силах прекратить страдания из-за неоправдавшихся надежд. «Глубокое синее море» в этом смысле гораздо оптимистичнее: главная героиня остается живой и даже способной к возрождению. Хотя плиту тоже включала.
В принципе, больше непосвященному зрителю знать о произведении не нужно. Равно как и специально знакомиться с экранизациями пьесы с Вивьен Ли и Рэйчел Вайс в главных ролях соответственно. У Семена Спивака получилось все по-своему. У Эмилии Спивак в образе оставленной Хестер Коллер – тоже.
Сюжет, конечно, банальнее некуда. Главная героиня меняет свою среду обитания (про жизнь здесь говорить не приходится), плюет на свое происхождение (дочь священника в Британии пятидесятых годов – это и обязывает, и налагает!) и уходит от высокопоставленного судьи Уильяма Коллера к военному летчику-выпивохе Фредди Пейджу, погубившему свою карьеру и вообще не желающему больше подниматься в небо. «Хочу только одного: сидеть в кабинете, тихо, мирно, и не летать», – реплика героя в пьесе. А еще он хочет выпивать, тусоваться в пабах и, конечно, любить свою Хестер. Но обыденно, размеренно, не до небес. Не до того, чтобы помнить про день рождения влюбленной в него женщины, и тем более, чтобы нести моральную ответственность из-за того, что по этой пустяковой причине Хестер решается на преступление против себя – ох уж этот газ. Стоит напомнить, что в послевоенной Британии самоубийство считалось преступлением.
Словом, Фредди Пейдж не летчик во всех отношениях. Но Хестер, тонкая натура и художница, явно мечтает жить в огромном синем небе – а оказывается в глубоком синем море (аллегория, основанная на английской идиоме, когда пространство морской стихии противопоставлено дьявольским искушениям, но также сулит погибель, являясь еще более опасным, закамуфлированным злом). Согласен, этот лингвистический образ непонятен нашей публике. Может, постановку имело смысл переименовать. Тем более, что, как и говорилось ранее, вещь получилась вполне оригинальная. Но, как есть, так есть – возможно, были какие-то ограничения в части авторских прав.
Прощальное письмо, которое Фредди рано или поздно прочитывает, повергает его в досаду, недовольство, страх: получи оно огласку в случае удачного суицида Хестер – и репутация подмочена. Кроме того, какая-то любовь, напомню, есть: «Это чертовски трудно: делать вид, что ничего не произошло, когда знаешь, что чуть не довел до самоубийства единственного человека, которого любишь». Вернее, на этом любовь в понимании Фредди и заканчивается. Он принимает предложение о возвращении в небо – но не берет с собой на место новой службы Хестер, отыскивая в ней, в ее отношении к нему причины своих неудач.
Эти две главные роли поручены Эмилии Спивак и Александру Тихановскому. Не могу припомнить, когда мне доводилось видеть на сцене настолько дисгармоничную пару. Сначала грешным делом явилась мысль о непродуманном подборе актеров. Ну ничего, говорящего о возможности появления такого союза, зрителю не предъявлено. А потом понимание пришло: ведь в пьесе связка Хестер-Фредди тоже предельно негармоничная. Мистер Пейдж – летчик, не способный на полет – ему просто нечем ответить на такую любовь с завихрениями. Тем более, что образ Хестер Коллер преподнесен очень сложно.
Не люблю писать о наследниках славных театральных династий. Перед глазами множество примеров, говорящих, что большинству таких заслуженных семейств стоит сделать перерыв в своем продвижении хотя бы на пару поколений. Но случай со Спиваками вовсе не образец неразлучной связки «папа-дочка». Эмилия Спивак – как раз-таки очень, очень проблемная актриса. Сложно понять, как она справляется со своей харизмой (простите за пошлость определения). И, кажется, режиссерам, включая Семена Спивака, также очень непросто иметь дело с такой «выскочкой». Да, внимание и любовь публики к яркой во всех смыслах актрисе всегда гарантированы, а сериалы с ее участием по определению рейтинговые. Но в пьесе «Глубокое синее море» героиня – пусть возвышенная, чистая, светлая – но, по сути, тряпочка. На сцене героиня Эмилии Спивак готова и туфли любимому начистить, и судорожно помочь надеть пиджак или плащ. Но пусть вас это не обманывает.
Образ Хестер решен в экстатическом, а порой и в эксцентричном ключе. «Печальной неуспокоенностью веет от этой женщины», – гласит ремарка автора. Эмилия Спивак роет куда глубже. Реплики после неудавшегося суицида героиня подает в игриво-сиропных интонациях. Кажется, что только такой своеобразной мелодикой речи она может как-то защититься после своего постыдного в глазах окружающих и тем более подсудного по тем временам поступка. Ее растерянные движения инфантильны, но вот релаксированные, амплитудные танцы под развесистые, разухабистые шлягеры голландской певицы Шарон Ковач имеют явное сходство с эстетикой приготовившейся отчаянно защищаться потревоженной змеи. Кажется, искренней, без защиты, леди Коллер может существовать только, когда рядом находится мистер Миллер (Петр Журавлев). Этот человек, оказавшийся способным понять всю глубину трагедии Хестер и спасший ее от повторной попытки свести счеты с жизнью, оказывается бывшим врачом, изгнанным из профессионального сословия после тюремного заключения, связанного с какими-то личными обстоятельствами, неприемлемыми для Англии середины прошлого века. Сам Теренс Рэттиган не дает пояснений – читателю и зрителю остается строить свои предположения. Для брошенной Хестер эта встреча оказывается судьбоносной: один изгой из общества помог найти свет и выход другому. Тяжелый и трудный, но хэппи-энд.
Из других работ нужно отметить сварливую, но добросердечную и также преподающую небольшой урок Хестер хозяйку пансиона миссис Элтон (Алла Одинг). Андрей Кузнецов в роли респектабельного судьи Уильяма Коллера – вполне себе потенциальный луч света для главной героини и, честно говоря, гораздо более убедительный тип, чем избранник Хестер Фредди Пейдж. Про юную чету Филиппа и Энн Уэлч (Сергей Барабаш/Дарья Вершинина) разговор будет особый. На этих соседях главной героини режиссер сделал особый, комический акцент, которого напрочь нет в первоисточнике. В самом начале строки предсмертного послания Хестер заглушаются витальным и легкомысленным разговором молодых супругов, не особо смущающихся едва не состоявшейся трагедией. Ближе к финалу Сергей Барабаш ставит смыслообразующий акцент – и это настоящий гротеск. После того, как Хестер выпроваживает за порог любящего, но постылого официального супруга, выпив с ним ритуальный бокал вина, потрясенная душа требует продолжения банкета. (Не)кстати прибывший за вещами уезжающего Фредди Филипп нравоучительно, весьма дидактично призывает героиню к «обретению уверенности в собственных силах» и поучает ее в том смысле, что «единственное значение в жизни имеют только духовные ценности». И все это случается за бутылочкой красного. Весело, с экзальтацией, под звон бокалов происходит этот разговор, повергающий оглушенную горем Хестер в еще большее отчаяние: в зале смех, а надо бы плакать. Да и героиня смеется, захлебываясь веселыми рыданиями. Сергей Барабаш исключительно прекрасен в этой роли и сцене, даже становится страшно, когда он вовсю колотит по прозрачной поверхности «поляны»: не проломил бы.
Если зашла речь про декорации, то здесь необходимо отдать должное их продуманности. Снова обратимся к ремаркам автора пьесы. Вот, что он пишет про героиню: «Лед, по которому она скользила все эти десять месяцев, кажется ей до жути тонким». На сцене и размещены несколько площадок-подиумов, выполненных из прозрачного стеклоподобного материала, расчерченного под ломающиеся льдины. На них можно и танцевать, и выпивать, и лежать под убаюкивающий газовый свист. Винтажные артефакты – та самая плита, радиола, этажерка – дополняют картину. Сценическое пространство выглядит лаконично, но вовсе не скудно. Спасибо художнику-постановщику Николаю Слободянику. Нужно поблагодарить и художника по костюмам Нику Велегжанинову за работу с костюмами Эмилии Спивак. Глаз радуется.
До последних минут действия мозолит глаза огромное окно с тяжелыми занавесками. Декорация громоздкая и нефункциональная. Но только до поры: готовая к обновлению Хестер распахивает его и пространство наполняется, как мне кажется, весенним городским шумом – очень созидательным, очень оптимистичным. Так всегда бывает, когда наступает пора мыть окна после постылой зимы. Из окна вместе с Хестер глядят и другие персонажи – все, кроме Фредди. Он отдельно, он вне этого светлого мира.
И последнее. Желающим окунуться в происходящее с головой, советую брать билеты в первый ряд. Испытание не для всех: значительная часть действия будет происходить в метре от ваших коленок, даже дышать в полную силу не получится, чтобы не повредить актерам. Но видеть все беззащитно выпирающие косточки героини или неконтролируемые (?) подрагивания широко расставленных пальцев актера, вдруг отследить тонкий рисунок скатывающихся капелек пота… Для фанатов театра вообще и тем более авторского театра Семена Спивака – бесценно. И пусть на прогоне взорвалась лампа в софите – прескверная примета. Ну ее, пусть не сработает.