В Молодежном театре на Фонтанке состоялась первая в этом сезоне премьера — «Любовью не шутят»
Текст: Елена Шарова
«Любовью не шутят, в любовь не играют, над ней не смеются, пред нею не лгут…»
Режиссер и актер Молодежного театра на Фонтанке Михаил Черняк проявил известную смелость, взявшись поставить пьесу Альфреда Мюссе «Любовью не шутят»: она не пользовалась спросом и при жизни автора попала на сцену аж через 13 лет после написания, хотя к 1847 году Мюссе был уже более чем известен. И это вполне объяснимо: он озадачил всех! Жанровую принадлежность пьесы определить было непросто, а в принципе невозможно, что сильно озадачивало театралов: написанная в стиле мариводаж с отсылкой к сочинениям Мариво с его утонченностью, изысканностью, легкостью, образностью в выражении любовных переживаний она завершалась трагическим финалом, на котором, к слову, настояли театральные антрепренеры.
Кроме того, зритель любит определенность: черное и белое должны сойтись на сцене в поединке, чтобы в итоге добро восторжествовало над злом ко всеобщему удовольствию. Или не восторжествовало – ко всеобщей печали и размышлению над несправедливостью этого мира. В пьесе Мюссе нет ни злодеев, ни героев – есть только два растерянных молодых человека, запутавшиеся в отношениях, прояснить которые им никак не помогают остальные персонажи.
К слову, именно «Любовью не шутят» не пользуется особой любовью на родине автора и сейчас – в отличии от российских театров. Быть может, пьеса столь любима в России, потому что как любое, по меньшей мере талантливое произведение, она не то, чтобы сохранила, но приобрела особую актуальность. XXI век. Время свобод. Свобода от нравственности. Свобода от законов. Время вседоступности и вседозволенности и как следствие – отсутствие ответственности за свои поступки, что и приводит к трагедиям.
Спектакль Молодежного театра имеет подзаголовок «музыкальная трагикомедия»: создатели постановки практически сразу втягивают нас в этот пестрый мир, где так причудливо и пронзительно перемешались все чувства, завязанные на одном – на любви: отчаяние, гнев, радость, страсть, ревность, печаль… Поначалу мало что предвещает невеселый финал: немного бестолковое, суетливое в завязке действо происходит среди огромных букв, складывающихся в то самое слово, ради которого здесь и собрались персонажи пьесы – amour = любовь (художник-постановщик — Валерия Камольцева). Они напоминают изящные парковые лабиринты, столь любезные сердцу европейцев аж с XIV века, лабиринты, среди которых так изысканно мелькают воздушные легкие юбки, симпатичные милые пейзане, добродушные господа в элегантных камзолах. И они же служат убежищем для влюбленных, укрытием для тех, кто не хочет быть обнаружен, трибуной для желающих высказать все, что на сердце накипело, местом отдыха для умученных выяснением отношений персонажей.
При естественной значимости на протяжении спектакля всех действующих лиц, они, пожалуй, очень типажны, характерны для героев именно такой пьесы. Суетливый, добродушный, суматошный Барон (заслуженный артист России Пётр Журавлёв/заслуженный артист России Михаил Черняк) все силы кладет на алтарь заветной мечты – соединить узами брака сына и племянницу. Дама Плюш, наставница той самой племянницы Камиллы (Нина Лоленко) – очень узнаваемый образ чопорной ханжи-дуэньи, лицемерно скромной, однако, не стесняющейся задирать юбки выше колен. Двое коллег – священников, конечно, не понаслышке знакомы зрителю из лучших образчиков мировой литературы: мэтр Бридэн (Сергей Малахов/Роман Нечаев) — ненасытный обжора и лакомка, более всего дорожащий почетным местом за гостеприимным обильным столом, и мэтр Блазиус (Александр Конев – кстати, автор прелестных стихов, звучащих в спектакле/Александр Куликов) — любитель доброго вина и славы, незатейливо рекламирующий свои добродетели лучшего наставника подрастающей молодежи. Нежная, кроткая Розетта (Агата Зеленкова), молочная сестра главной героини — наивная простушка, верящая в радугу и единорогов и в абсолютно неравную любовь слуги и господина. Симпатичные опрятные крестьяне — ее родители (Роман Рольбин, Александра Бражникова), хлопочущие о счастье дочки (причем, матушка на это счет столь же слепа, как и Розетта), и безропотный покорный жених (Гарий Князев).
Их истинная душа, их сокровенные мысли, надежды, разочарования и чаяния проявляются лишь тихо и печально в пленительных ариях: герои спектакля поют их, выходя к микрофону на авансцену в хрупком, невесомом луче прожектора (композитор Ирина Долгова).
На их фоне Камилла (Мария Вершинина) и Альфред (Сергей Барабаш) пронзительно мучимы страстями и сомнениями, невероятно, пламенно живы, как две спички, готовые взорваться губительным огнем, сжечь все и всех и сгореть самим.
Смотреть на этот пожар горько и больно. Да, они очень молоды: Альфреду – 21, Камилле – 18, но окружающий мир уже успел запустить лапу в их неокрепшие души и посеять недобрые сомнения. Камилла напичкана рассказами монахинь о несчастливой любви, о предсказуемой и несомненной неверности всех мужчин – без исключения, а потому шарахается даже от друга беспечального детства, подозревая притворство, неминуемый обман и смертельное разочарование. Альфреда – он постарше и посильней – практически по-детски сначала забавляет, потом бесит эта вера Камиллы в россказни монахинь, но терпения, деликатности, понимания для того, чтобы развеять эти сомнения ему не хватает.
Да, они молоды, но почему никто не научил их, что бесценная прерогатива молодости – набивать шишки, делать ошибки, падать и разбиваться, но упорно идти вперед, залечивая раны, учась на приобретенном опыте, упрямо вставая и двигаясь дальше: ведь еще столько времени впереди для того, чтобы вдохнуть эту прекрасную жизнь полной грудью.
Да, они молоды, но это не мешает им выплескивать наружу непомерную гордыню, руководствуясь которой они ранят, мучают друг друга, лицемеря, наворачивая ложь на ложь, придумывая несуществующие обиды, обманывая окружающих и самих себя. Они балансируют на грани страсти, отчаяния и обмана, поминутно приближаясь к точке невозврата, вместо того, чтобы разрушить эту грань и пойти навстречу друг другу. Гордыня оказывается сильнее искренности, неверие – нежности, гнев – любви. Эти двое слишком любили друг друга, чтобы услышать, понять и простить.
Хотя еще где-то в начале Альфред сказал то, что, возможно, дало бы им шанс на счастье, будучи понятым, осознанным, услышанным: ««Все мужчины — обманщики, непостоянны, лживы, болтливы, лицемерны, надменны или трусливы, чувственны и достойны презрения; все женщины — коварны, лукавы, тщеславны, любопытны и развратны; мир — бездонная клоака, где безобразнейшие гады ползают и корчатся на горах грязи; но в мире есть нечто священное и высокое, это — союз двух таких существ, столь несовершенных и ужасных!» Но слова улетели в небо, развеялись по ветру пеплом, потонули в море взаимных упреков.
Отдельное уважение создателям спектакля за безошибочный выбор исполнителей главных ролей. Мария Вершинина, затянутая в черное аскетичное платье в начале действа — поистине символ отречения от мирских грешных чувств и эмоций, владеющих погрязшими в обмане и соблазнах слабыми людьми. Но страсть, сплетенная с нежностью к такому близкому и родному другу детства, никуда не делась, она просто уснула на время сурового монастырского житья, свернувшись беспризорным котенком в самой глубине сердца. И от малейшей искры — слова, взгляда, касания она вспыхивает как пожар, сжигая и всех вокруг и саму хозяйку.
Сергей Барабаш обладает тем самым талантом, который позволяет легко, без особых ухищрений перемещаться из одной эпохи в другую, от одного образа к прямо противоположному. Несмотря на, вроде бы, вполне и очень современную внешность он необыкновенно убедителен в роли князя Мышкина в «Идиоте. 2012», впрочем, так же как и развязного отморозка в спектакле «Метро». Стоит ли удивляться, что роль Альфреда «села» на него как перчатка, а страстям далекого века и ненаших французов он придает исключительно достоверное современное звучание, составляя с Марией Вершининой тот самый безупречный дуэт, слепые, неосознанно эгоистичные действия которого приведут к трагичному финалу.
«Таких страстей конец бывает страшен…» И, к сожалению, не только для самих влюбленных, ослепленных вырвавшимися на волю безмерным обидам, запутавшихся в паутине взаимной лжи и уже не видящих и не понимающих, что под каток их мнимой ненависти попала невиноватая ни в чем чья-то душа, которую походя, невзначай, пусть и без умысла они убивают. Пожалуй, правы были французские антрепренеры века, настаивавшие на трагичном для Розетты финале: оглянитесь вокруг – не задели ли вы тех, кто случайно оказался рядом? Прошли века, но нам еще учиться и учиться тому, чтобы слушать и слышать друг друга и людей вокруг…
А ведь всего-то и надо было, чтобы эти двое заплутавших влюбленных поняли то, что хрупкой нежной нотой звучит в их пронзительном дуэте: «Я с ума сойду от страсти, что терзает дух и плоть, только знаю, это счастье мне послал с небес Господь»…