НАТАЛЬЯ СУРКОВА: «СЛАВА — ДЕЛО ДЕСЯТОЕ…»
Текст: Екатерина Омецинская
АКТРИСУ МОЛОДЕЖНОГО ТЕАТРА НА ФОНТАНКЕ, ЗАСЛУЖЕННУЮ АРТИСТКУ РОССИИ НАТАЛЬЮ СУРКОВУ НЕЛЬЗЯ НЕ ЗАПОМНИТЬ — КАК НА СЦЕНЕ, ТАК И НА КИНОЭКРАНЕ. ТАКОВА ЕЕ АКТЕРСКАЯ И ЖЕНСКАЯ ПРИРОДА, ОБЛАДАЮЩАЯ НЕВЕРОЯТНО ШИРОКИМ ДИАПАЗОНОМ. АКТРИСА МОЖЕТ СЫГРАТЬ ЛЮБЯЩУЮ МАТЬ СЕМЕЙСТВА И КАПРИЗНУЮ ПЕВИЧКУ, ВЛАСТНУЮ ИМПЕРАТРИЦУ И ПРОСТУЮ РУССКУЮ БАБУ, ЧИНОВНИЦУ-ВЗЯТОЧНИЦУ И МЕЛКУЮ СЛУЖАЩУЮ ЗАГСА, АГРЕССИВНУЮ БРОШЕНКУ И СЧАСТЛИВУЮ ЖЕНУ, БЕЛОРУЧКУ КНЯГИНЮ И ХЛОПОТЛИВУЮ ХОЗЯЮШКУ. ОДНИ ИЗ ЕЕ ГЕРОИНЬ МОГУТ БЫТЬ УМНЫ И ВЕЛИЧАВЫ, ДРУГИЕ — ГЛУПЫ И СУЕТНЫ. НО ВСЕГДА ОНИ БУДУТ ИНТЕРЕСНЫ, ПОТОМУ ЧТО ДАЖЕ В ЭПИЗОДЕ АКТРИСА НАДЕЛЯЕТ ИХ ХАРАКТЕРОМ И БИОГРАФИЕЙ, КОТОРЫЕ МОМЕНТАЛЬНО СЧИТЫВАЮТСЯ ЗРИТЕЛЯМИ. В ГЕРОИНЯХ СУРКОВОЙ ВСЕГДА ЕСТЬ ЖИЗНЬ. И ЭТО ОСНОВНОЙ ПРИЗНАК МАСТЕРСТВА.
— Наташа, недавно один из телеканалов неожиданно показал подзабытый телефильм, снятый на излете советского времени, — «Вот снова этот двор». Это ведь первое ваше появление на экране?
— Нет, первое — эпизод в фильме «Конец операции «Резидент», еще во время учебы в театральном училище в Горьком, ныне Нижнем Новгороде (часть съемок фильма там проходила). У меня был явный администраторский талант, и меня попросили организовать однокурсников для съемки. Когда студентам деньги-то лишние? Режиссер Дорман, немолодой, солидный дяденька, на меня посмотрел-посмотрел, задал пару вопросов и… снял в роли продавщицы в универмаге. Даже смешно, что мне этот фильм припоминает кто-то в творческой биографии: просто подработка была… После училища распределили меня в Чебоксары, но я там сразу как-то не прижилась. Помыкалась в чужом городе месяца два-три (у театра, куда меня направили, был какой-то переходный период). Благодаря помощи моей мамы вернула «подъемные» театру и отправилась в Ленинград. Поехала к подружке — погостить на недельку. Кто-то меня и познакомил тогда с режиссером Семеном Спиваком… Случайно на «Ленфильме» предложили сняться в музыкальном телефильме, и это было очень интересно — попробовать свои силы в незнакомом жанре. Роль моя, как и все роли в этой ленте, была без слов: в фильме был только музыкальный ряд — лирические песни советских композиторов. Снималась тогда в своем платье: на общей фотографии «Молодого театра», который как раз в 1986 году возглавил Спивак, я в том же наряде…
— По сюжету телефильма, вы, как девочка-виденье, являетесь герою в толпе, на Невском, на Аничковом мосту. Он тут же влюбляется. И это понятно: у вас абсолютно нездешнее, невероятной красоты лицо… Вы осознавали тогда, что очень красивы?
— Лет с одиннадцати я понимала что красивая. Себе нравилась, но с гордостью свою красоту, как делают некоторые девчонки, не носила (улыбается). Я в школе была девушкой высокой, быть может, поэтому и у мальчиков особой популярностью не пользовалась: они все мелковаты были на моем фоне. Да и за себя постоять всегда могла — наподдать любому обидчику… Словом, ставок на свою внешность никогда не делала и относилась к ней не очень серьезно. А вот характер для каждой девочки — вещь не лишняя.
— Спивак вас сразу позвал к себе в «Молодой театр»?
— Позвал сразу. Но в штат я попала не сразу: просто ходила поначалу к нему на репетиции. В начале сезона, осенью, как-то пришел фотограф — снимать труппу. Всем было никак не сгруппироваться, все нерешительно мялись на месте, а фотограф настаивал, вот я и опять всех «организовала»: взяла стул и села в центре. А сама-то — без году неделя в театре… В те годы к молодым актерам вообще относились с небольшим пиететом. В том числе и в кино, где у меня не сразу появились большие роли. «Ленфильм» 1980-х — это плеяда великих людей — актеров, режиссеров, художников… Все пульсировало невероятной творческой энергией высочайшего уровня. Потом, году в 1989-м, все, конечно, стало сдуваться: почти ничего не снимали… Какое-то время подрабатывала на телевидении ведущей. Только в 1990-е в «Улицах разбитых фонарей» у Владимира Бортко появилась первая заметная роль, по которой меня многие запомнили — директор бани. Один съемочный день, в котором были смех и слезы, подъем и невероятная усталость… Наша профессия такова, что надо сначала проявить себя в работе, заявить о себе, в том числе и работоспособностью. Чтобы тобой заинтересовались. Иногда надо совершить поступок, иногда поплыть по течению, иногда ждать. Ложный принцип «я сейчас приду, всех разгоню, проторю, как дурмашина, себе дорогу в буреломе и утвержусь» не проходит! Нужно не бояться работы, в том числе и небольших ролей, и халтуры (но достойной). Главное — работоспособность, если есть хоть капля таланта. Слава — дело десятое…
— И тем не менее славу вам принесло именно кино…
— Я отношусь к тем актрисам, которые мало снимались в молодости. Знаете, есть такая категория «ангелочки», на которых за счет внешности слава часто обрушивается очень рано, в юности. Они привыкают не только к славе, а и к этому образу ангелочка. Возраст внешность поправляет, а привычка эксплуатировать образ остается… «Так будет всегда» — тоже ошибочный подход. Сколько судеб потом ломается! Это часть профессии — менять себя, формировать мировоззрение. Жаль тех, кто не осознает этого. Да, актер должен обладать обаянием, но на одном обаянии далеко не уедешь. Один раз пройдет, другой, но на третий захотят другого. Надо уметь заполнить собой кадр, уметь рассказать историю, в которую поверят зрители. Это как прочитать ребенку сказку: кто-то читает так, что его не слушают, а кто-то наполняет сказку жизнью, делает ее интересной…
— Вы много над собой работали, строили себя изнутри?
— Много. И смиряла себя, и разговаривала с собой, и поддерживала себя, и ругала, и анализировала. В собственной психологии надо разбираться самому. Почему с тобой происходит именно это? Почему что-то пошло не так?.. Внутренний анализ. Себя и людей. Постоянный. Это тоже часть профессии, которая помогает как в роли, так и вне нее. У меня тоже случались провалы: кто не падал, тот никогда не поднимался. Слезы утерла, собралась, обдумала, поправила корону и… пошла дальше. В правильном направлении.
— Всегда знаете, какое направление правильное? То, куда легко идется?
— Одна из моих первых серьезных ролей — это Анна в фильме «Свои». До этого я у режиссера Дмитрия Месхиева работала в сериале «Линии судьбы»: работа была с прекрасными актерами, легкая, радостная… Перед началом съемок «Своих» тот же Месхиев посмотрел на меня с тоской и сказал: «Наташа, не пойдет. Мне нужна толстая артистка». А меня «на слабо» в профессии брать не надо: я вернулась через месяц-полтора толстой. Съемки проходили в Псковской области, проходили тяжело — было совершенно непонятно, что мы все делаем (позже Костя Хабенский мне говорил, что у него были такие же ощущения). Когда закончили съемочный период, выпал снег. Вот прямо в один день все стало бело — ничего уже не переснимешь… Когда я на Московском кинофестивале увидела картину, поверить не могла, что причастна к тому, что было на экране. Шок: неужели это мы сделали?.. Еще помню, как трудно давалась мне роль героини моей в фильме Михалкова «Утомленные солнцем-2». Шли дожди, а нам нужно было солнце, сухая дорога, над которой пыль стояла бы столбом… Мы ждали погоды, много говорили, стихи читали… Никита Сергеевич, у которого я многому научилась, очень требователен в работе. В работе он часто грызет себя, много думает, видно, что мучает себя… Мне посчастливилось сниматься у него еще в фильмах «12» и «Солнечный удар».
— Насколько же в профессии важен для вас театр?
— Театру я благодарна уже за одну встречу со Спиваком. Встреча эта и человечески, и профессионально многое для меня определила. Он даже молодым был мудрецом: объяснял мне законы театра, жизни. Был дерзок, горяч, перестраивал людей. Благодаря ему сложились мои отношения со сценой. Мы вместе пришли в Молодежный, и уже 35 лет я верна театру в Измайловском саду. Театр — это не просто коллектив, это организм, к которому надо приноравливаться: люди годами создают свой мир. Молодым нельзя приходить туда «со своим уставом»: надо присматриваться к коллегам, все время учиться. Иначе никогда не будешь своим. Только следующим, проходным.