УТРО ДОБРОГО ЧЕЛОВЕКА

- А как начинается ваше утро?- Я сова и люблю ночное время, совершенно другое ощущение жизни. Но и просыпаться рано мне нравится, не зря же говорят: «Кто рано встаёт – тому Бог подаёт». Так что желание поздно лечь соревнуется с желанием рано встать. В любом случае, настроение утром, как правило, не очень. Энергия активизируется к вечеру – артист привыкает, что на спектакле нужно быть на пике формы. Особых утренних ритуалов у меня нет, разве что чашка чая, чай просто необходим. - Ваш отец занимается йогой. Вы не унаследовали это увлечение? - Только теоретически. А папа нас просто поразил! Каждый день посвящать занятиям по полчаса утром и вечером – в этом такая самодисциплина. Он живёт так уже несколько лет. Мне ближе другие физические нагрузки. С удовольствием несколько раз в неделю занимаюсь танцами. Раньше ходила в спортзал, но это скучновато. - Я слышала, в школе вы посещали множество кружков, но ни на чем не остановились. Была ли среди них театральная студия? - Студии не было, но я закулисный ребёнок, и, видимо, тяга к театру закономерна. В детстве действительно всё побросала, а сейчас навёрстываю упущенное. Окажись я в школе сейчас, это была бы совсем другая история. Всё стало интересно – языки, изобразительное искусство, те же танцы. Проснулась тяга к образованию. - Тем не менее, вы поступили в Театральную академию… - Да, хотя психологически это было нелегко. Давила фамилия, которую прекрасно знала приёмная комиссия. Это зажимало, и, кажется, я показалась хорошо только на третьем туре. Но там, где уже не нужно было, глядя в глаза преподавателю, импровизировать, а можно было погрузиться в отрывок, я раскрепостилась. Программу выбирала сама, но папа помогал подготовиться, давал советы и как режиссёр, и как человек. - Одним из ваших мастеров был режиссёр Юрий Бутусов. Театр Спивака и театр Бутусова – разные планеты. Вы бы обрадовались, пригласи Юрий Николаевич Вас в одну из постановок? - Мне кажется, с тех пор, как мы отучились, стиль Юрия Николаевича несколько изменился. А в институте мы учились по школе, говорили о Станиславском, о Чехове, о классическом театре. Общее между этими режиссёрами всё же есть – они прививают мысль, что артисту необходима человеческая затрата. Нужно осмыслять материал, не просто заниматься актёрством, а понимать и чувствовать. Юрий Николаевич проводил со студентами много времени, и мы ощущали, что ему это интересно, важно. Я бы с удовольствием встретилась в работе и с ним, и с однокурсниками. - Роль в «Последнем китайском предупреждении» на сегодня самая сложная в вашем репертуаре? - Конечно! После спектакля «Отелло» это вторая моя работа, в которой активно участвовал Семен Яковлевич. Обе роли «на вырост». В «Отелло» только через несколько лет после премьеры я осмыслила тему Дездемоны и ощутила свободу в роли. В «Китайском предупреждении» тема вообще необъятна, нужно обладать огромным жизненным опытом, чтобы понять повороты души героини и в образе доброго человека, и в образе злого. Актёрски тоже непросто мгновенно превращаться из женщины в мужчину. Надеюсь, роль будет расти – многое ещё нужно понять, почувствовать, что-то привнести, а от чего-то, возможно, и отказаться. - Сейчас что-то репетируете, снимаетесь? - Репетируем, но не хотелось бы озвучивать название, пока работа не сделана. Пьеса не самого известного у нас американского драматурга. Пьеса интересная, затрагивает вопросы мироздания, того, для чего мы живём, что такое вообще человеческая жизнь. В кино сейчас только что-то назревает, так что я открыта предложениям – график позволяет. А вот где-то за полгода до премьеры «Доброго человека» приходилось отказываться от всего. Этого требовал выпуск. - Есть что-то, что заставило бы вас уйти из театра? Может, Голливуд? - Ну, в Голливуд я не поеду точно, потому что для этого нужен идеальный язык. И потом, я выросла за кулисами, для меня театр – стиль жизни. Думаю, любой артист, который когда-либо с полной отдачей выходил на сцену, просто так не откажется от этого. - Тогда о чём вы мечтаете в творчестве? О роли? О наградах? - Роли мечты никогда не было. Есть темы, над которыми было бы интересно поразмышлять, но не конкретное название. А мечтать о наградах вообще как-то странно… - По рейтингу популярного мужского журнала вы заняли 24-е место в списке самых красивых женщин России. Вас это обрадовало? -  Не ошеломило, мы давно знакомы с этим журналом. Правда, на съёмку я не соглашаюсь. Но, конечно, это приятно. Комплименты мне важны. Может быть, даже больше, чем следует. Впрочем, не знаю ни одной женщины, которой было бы неприятно слышать, что она хорошо выглядит, что она привлекательна. - Светские тусовки Вы не любите. Как отдыхаете? - Обожаю ходить в кино. Обожаю Петербург – гулять, наслаждаться. Тут особая атмосфера, особый воздух, и не важно – солнце, дождь. Даже в осенней тоске своя прелесть. А если выдаётся большой перерыв, уезжаю на море или в Европу. - Какое место стало любимым? - Их тех, где посчастливилось побывать, Италия. Это вторая страна после России, где я смогла бы жить. Мне кажется, у нас много общего с итальянцами. У них, безусловно, более позитивное отношение к жизни, чему нам стоило бы поучиться. Но, как и мы, они умеют дружить; могут протянуть руку незнакомцу; они гостеприимны, чувствительны. Как и у нас, у итальянцев богатейшее культурное наследие. И я с завистью наблюдаю, как бережно они к нему относятся. - Раньше вы признавались, что хотите замуж. Семейная жизнь оправдала ожидания? - Как и в любой семье, бывают и солнечные, и менее солнечные дни. Ещё когда я переживала по поводу замужества, отец сказал: «Ты думаешь, что всё будет по-другому, но будут и проблемы, и счастливые моменты. Штамп и статус ничего не меняют». И папа, конечно, оказался прав. - Вы можете назвать себя счастливым человеком? - Всё больше прихожу к выводу, что счастье не зависит от внешних обстоятельств. Можно купаться в роскоши, быть окружённым незаурядными людьми и чувствовать себя несчастным. А можно и в одиночестве найти радость. Гармония внутри нас, найти её – самое сложное. Мария СУКОНКИНА