СЕРГЕЙ БАРКОВСКИЙ В ГОСТЯХ РАДИО «ПЕТЕРБУРГ»

Ведущая: В гостях студии заслуженный артист России Сергей Барковский. Доброе утро! Сергей Барковский: Доброе утро! Ведущая: В этом году у Вас юбилей, 25 лет творческой деятельности. Отмечаете Вы его возрождением на сцене Молодежного театра на Фонтанке трех моноспектаклей, объединенных пушкинской темой под названием «Пушкин. Отражения», которые создавались еще в начале 2000-х в Государственном Пушкинском театральном центре с режиссером Андреем Андреевым. Давайте начнем разговор с того, почему именно Пушкин в центре Вашего внимания: и тогда, в начале 2000-х годов, и сейчас. Плочему именно с ним Вы решили отметить юбилей? Сергей Барковский: Юбилей хотелось отметить не просто банальным банкетом после очередного спектакля, но каким-то вершком творческим. Возрожденные спектакли – я их так называю – игрались крайне редко в последнее время, по независящим от меня причинам, что, конечно, не сказывалось позитивно на качестве этих спектаклей, они просто тихо загнивали. Эти спектакли были сделаны в Пушкинском театральном центре. Демиургом этого проекта стал Владимир Эмануилович Рецептер, художественный руководитель этого центра и ныне театра при нем. Проект был изначально связан с неоконченной повестью Белкина. Эта работа, которая соединила и меня, и режиссера Андрея Дмитриевича Андреева довольно странным образом. Потому что два месяца я учил текст, два месяца готовились декорации и зрело решение о спектакле, и он был сделан за семь репетиций. Что, в общем, можно назвать рекордом, потому что спектакль сделать за семь репетиций мог, наверное, только в свое время Мейерхольд. Наш альянс продолжился, тема развивалась, и появился такой триптих – три отражения Пушкина. Почему отражения? Потому что первое его отражение – в лирическом герое, Иване Петровиче Белкине; в неудачном сопернике Пушкине – Фаддее Булгарине; и в старшем друге и наставнике – Василии Жуковском. Вот такой вот триптих, мне кажется, интересен, и его возрождение мне показалось своевременным. Пушкин всегда актуален. Очень захотелось приурочить это к моему творческому юбилею. Ведущая: Наверное, стоит пояснить, что первый спектакль – это по «Истории села Горюхина», второй – это о «Фаддее Булгарине», он и есть тот главный герой, то самое отражение Пушкина в его недруге и сопернике… Сергей Барковский: Да, главный и единственный. Это такое попурри его произведений, его доносов, его пикировке с Пушкиным, с Вяземским. Первый прогон у нас длился около трех часов, и мы с болью в сердце отказывались то одной, то от другой темы. Там были темы рекламы, там была еврейская тема и другие. В итоге осталось полтора часа текстов, которые в процессе репетиций приобрели цельность, и получилось произведение под названием «Авдей Флюгарин». Ведущая: То есть, получилось это на основе исторических документов, эпиграмм и др.? Сергей Барковский: Такая солянка, да, но она выстроена в логику. Не буду описывать, в какую, надо смотреть спектакль, но там есть интересный перевертыш: в конце спектакля есть такой прыжок во времени, и прыжок в отношении мой, как артиста, к герою. Там есть немного брехтовский принцип отстранения, отстранение – попытка посмотреть на героя со стороны. И это очень важно в приеме спектакля, способе его существования. В той или степени артист должен немного комментировать свое отношение к герою, вот в данной степени это положено во главу угла. Как получилось – это другой вопрос, но, по крайней степени, к этому мы стремились. Ведущая: Более менее понятно. И третий моноспектакль – это по письмам Василия Ивановича Жуковского, уже после смерти Пушкина – отцу Пушкина и Бенкендорфу. Сергей Барковский: Совершенно верно. Два письма, всего два письма. Но они очень красноречивы. Письмо отцу Пушкина – очень известное, оно не единственный, но очень важный источник, историческое свидетельство того, что же произошло вокруг дуэли Пушкина. Второе письмо – очень не характерное для Жуковского, который был человеком терпеливым, не то чтобы покладистым, но сдержанным в своем отношении к тем или иным событиям, тем более, к власти. Оно очень не характерно ему, потому что оно очень гневное. Очень внутренне протестное, и мне кажется, два таких разных письма, по настроению, по личностному участию, очень хорошо соединяются, стыкуются. Они очень разные, и они по-разному звучат. То первую скрипку играет первое письмо, то второе. Они неодинаково лидируют в этом дуэте. Я иногда сам удивляюсь, как идет спектакль. Это же зависит от зрителя, он – полноценный партнер в моноспектакле. Ведущая: Для вас эти три спектакля образовали единую линию? Вы говорите, что это три отражения Пушкина. При этом сам образ Пушкина в их отражение вкладывается, или такой задачи нет? Сергей Барковский: Конечно, есть. И сама эта формула – три отражения – это формула Владимира Эмануиловича Рецептера. Очень важно, что мы не говорим о самом Пушкине, мы его не представляем. Я – не Пушкин. Там много от Пушкина, но также много фантазии и даже хулиганства. Мы так деликатно касаемся Пушкина, потому что мы не исчерпаем эту тему. Пушкин безграничен, бездонен. Это целая Вселенная. Поэтому эта осторожность, деликатность, с которыми мы подходим только к одной грани этого, скажем, алмаза – это очень важно. И тут-то можно капать и не перекапать, найти столько нюансов и тонкостей, поэтому можно еще массу отражений найти, но пока вот такой триптих. Еще важно, естественно, найти современное звучание тут. Ведущая: Вот я как раз хотела следующий вопрос задать… Вы столько работаете с этим текстом, работаете с аудиторией, когда спектакли идут нас цене. Как вы считаете, для современной аудитории – Пушкин – это что за фигура? Вы говорите, что Пушкин – космос, но космос – это необъятная вещь. А в каждый конкретный момент видится какая-то грань, как Вы сами выразились. Сергей Барковский: И вот мы ищем ее сегодня. Ведущая: В чем конкретно ее актуальность? Сергей Барковский: Вы знаете, классика всегда актуальна. Просто важно не намазывать это зрителю на нос. Не играть зрителю в джинсах, косухах, с гаджетами и татуировками. Для меня это принципиально важно. Потому что если это классика, люди, говорящие о вечных ценностях, они всегда будут своевременны, актуальны и злободневны. Просто нужно дать зрителю это открыть, чтобы это было его достоянием, чтобы это было их достижение. И тогда открытие будет их собственным. Мне кажется, современность нужно искать не в том, во что одеть героев Чехова, Тургенева и Шекспира – в современную одежду – в современную среду поместить, а чтобы открыть современность в способе мышления, чувствования, мировоззрения. Чтобы это была догадка – и тогда это будет важным приобретением для зрителя. Я ищу это, потому что прошло уже 15 лет с момента рождения этих спектаклей. Мне самому интересно, как прозвучат эти тексты сейчас, сегодня, как воспримет их зритель. А зритель этого требует. Ко мне и люди приходили, спрашивали, где моноспектакли и как их можно посмотреть. Я играл последние годы только на фестивалях, в городе – очень мало, опять-таки, по независящим от меня причинам. Уже раскуплены билеты за три недели до спектакля – это важный показатель. Не знаю, как долго они продержатся в репертуаре, но мне бы хотелось, как можно дольше, посмотрим – если будут они востребованы, будем играть, пока зритель будет ходить… Ведущая: Я вижу, что для Вас это интересный диалог, но вот Вы говорите – сделать так, чтобы зритель сам догадался. Чтобы это была догадка, а не что-то, по Вашему выражению, намазанное на нос, а для вас самого эта догадка сегодня в чем? Сергей Барковский: Двумя словами я не скажу… Это нужно полтора часа, сколько длится спектакль. Известная истина, что трудно определить всю полноту. Чтобы объяснить, что ты хочешь сказать в спектакле, нужно его сыграть. Каждый спектакль по полтора часа, вот и будет диалог со зрителем. В первом спектакле Горюхино у нас и сам объем разномасштабный. Тут и постель, в которой родился герой, тут и само Горюхино, тут и страна наша, которая в конце спектакля… не буду говорить, что с ней происходит. Это вообще вселенная Горюхино. Это земной шар наш. Дальше, Флюгарин – это человек очень современный, фигура очень драматичная, если не сказать трагическая. Он служил верой и правдой отечеству. Выслужил, правда, только маленькую заметочку в собственной газете, что «умер главный редактор»… И забвение на годы, на десятилетия, и остался в памяти только как доносчик. Кто-то его сейчас вспоминает, что он был крупный издатель, журналист, недюжинная фигура в свое время. Но вот то, что он взял на себя ответственность соперничать с Пушкиным – это его и подкосило. В конце спектакля, я повторюсь, такой важный очень перевертыш, где меняется отношение к герою и где он говорит почти пророческие вещи. Жуковский – тоже видная фигура в истории литературы, и она очень связана с Пушкиным. Это такие тексты очень красноречивые. Не только потому, что речь там о Пушкине… Какая интересная речь у этого исторического персонажа! Ведь так люди уже не говорят и, тем более, не мыслят. А они, коль скоро, выражали так мысли, то они так и мыслили. Нельзя сказать, что речь их была перегружена, но она была очень содержательна, емка. Есть фразы по 8, по 10 строк. Например, процитирую: «Каково же было положение Пушкина под гнетом подобных запрещений? Не должен ли был он необходимо, с тою пылкостию, которая дана была ему от природы и без которой он не мог бы быть поэтом, наконец прийти в отчаяние, видя, что ни годы, ни самый изменившийся дух его произведений ничего не изменили в том предубеждении, которое раз навсегда на него упало и, так сказать, уничтожило все его будущее?» Одна мысль не перегружена, но как музыкально она звучит! Он же поэт. Вот такая поэзия в прозе получается. Я произношу этот текст с огромным удовольствием и, надеюсь, с таким же удовольствием зритель будет видеть и слушать этот текст, и внимать ему. Ведущая: Вам, наверное, особенно для спектакля о Булгарине, пришлось погрузиться в атмосферу эпохи, в документы, литературу, воспоминания… Сергей Барковский: Особенно режиссеру Андрею Дмитриевичу Андрееву. Нужно было собрать огромные стопки! Первый прогон длился три часа, это было невероятно. Мы думали, что бы вычеркнуть. Нам казалось, что нужно было все это вместить в полтора часа. Ведущая: Это, наверное, большая нагрузка для Вас как для актера… Сергей Барковский: На а что делать… Другое дело, чтобы это не было бессмысленно! Потому что разные затраты – в трех разных спектаклях. Если жанр в первом спектакле – это презентация, как мы его определили – конкретный разговор с публикой, спектакль без четвертой стены, интерактив. То в «Авдее Флюгарине» четвертая стена есть, но она такая… прозрачная. Почему название «Авдей Флюгарин, или Commedia dell’arte из истории российской журналистики» –потому что у героя социальные маски. Он то преподаватель, то верноподданный, то журналист, то вояка против Пушкина, Дельвига и Вяземского. Он разный. Поэтому и аудитория для него должна быть разная. У Жуковского два объекта – отец Пушкина и Бенкедорф. В начале третьего отделения Александр Христофорович, государственный деятель большого масштаба, ведет разговор без дураков, между двумя личностями своего времени. Поэтому тут четвертая стена заключается в том, что здесь есть два объекта, и я почти не беру зрительный зал в объект. В общем, форматы разные, жанры разные, поэтому и разная тональность разговора, поэтому и разный срез времени, и аналогии, аллюзии и ассоциации... Ведущая: Спасибо, я надеюсь, все пройдет успешно, мы действительно посмотрим и найдем новые отражения. Сергей Барковский: Приглашаю Вас на мои спектакли! Ведущая: Напоминаю, сегодняшним гостем нашей студии был заслуженный артист России Сергей Барковский. Всего доброго! Сергей Барковский: Всего хорошего, успехов вам!