И СНОВА – НА ВОЛГЕ / ВСЕРОССИЙСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ «ВОЛЖСКИЕ ТЕАТРАЛЬНЫЕ СЕЗОНЫ»

В поисках себя Спектакль самарского театра «СамАрт» «Пер Гюнт» по одноименной поэме Генрика Ибсена - это современная одиссея, которую главный герой предпринимает в поисках себя, это долгое возвращение домой - к тому, что истинно и по-настоящему ценно. Режиссер-постановщик Артем Устинов (отмеченный призом VI фестиваля «Волжские театральные сезоны» как лучший молодой режиссер) переносит героев пьесы в наше время, превращая эпическую и отчасти архаичную пьесу в современную и вполне конкретную. «Пер Гюнт» стал почти бытовой, понятной современнику историей молодого человека, который вырвался из удушливой, безнадежной атмосферы провинции, где нет будущего, подобно тому, как это сделал незадачливый герой фильма Николая Досталя «Облако-рай». Пер Гюнт (Ярослав Тимофеев) - авантюрист и фантазер, но его фантазерство - доброкачественного свойства, ибо так он защищается от однообразного провинциального быта, убивающего личность. Пример разлагающего влияния провинции - «плохая компания», четверо молодых прожигателей жизни с банками пива в руках, с которыми Пер вынужден общаться - других-то нет! На их фоне приезжая девушка Сольвейг (Марина Бородина) выглядит человеком из другого мира и даже с другой планеты: ее инаковость подчеркивают столичный стиль одежды, темные очки, фотоаппарат в руках, а в дальнейшем - инструмент под названием ханг, издающий космические звуки (партия этого инструмента будет сопровождать появление Сольвейг на сцене). Пер тут же выделил Сольвейг из толпы, он хочет понравиться ей, но не знает правил «обхождения». Но и целомудренная Сольвейг почувствовала, что бесшабашный шалопай Пер - человек не простой, а творческий и амбициозный, она делает осознанный выбор, обещая дождаться его возвращения из долгого путешествия. Сольвейг начинает вязать, и ее нить становится символом пути, а путь - это ценность, культурная константа, способ найти себя: человек не может стать самим собой, пока не уйдет из дома. Первый акт заканчивается удивительной сценой прощания Пера с матерью (Антонина Конева): Осе готовится умереть и начисто моет перед смертью полы, зная, что никто для нее этого потом не сделает. Вмиг повзрослевший Пер включает свою фантазию и погружает мать в прекрасную сказку, помогая ей уйти из жизни без страха, но в мире и покое. Спустя годы Пер возвращается домой, на первый взгляд, тем же самым молодым человеком (хотя по пьесе - уже старцем), чтобы обнаружить здесь ту же «плохую компанию», только еще более нравственно разложившуюся. Режиссер моделирует ущербную экономику провинциальной глубинки, связанной с некой достопримечательностью: люди здесь зарабатывают исключительно на туристах, продавая безделушки. Компания оживляется при появлении Пера, не узнав его: исчезнувший Пер стал мифом, наподобие мифа о Мюнхгаузене, и теперь ему же «втюхивают» атрибуты этого мифа. Пер вернулся, так и не поняв, кто он такой и какой след он оставил в жизни. Уж не был ли он всю жизнь троллем, в которого чуть было не превратился во сне? Создатели спектакля обыгрывают современное понятие троллинга: тролли - это виртуальные личности, живущие в интернете под «ником» (своего рода маской) и получающие удовольствие, когда им удается вывести из себя людей. Пуговичник (Владимир Зимников) как некий апостол, посланник Бога, берется судить Пера за все, что тот сделал или не сделал, и готов пустить его душу на переплавку как безликое вторсырье. Спасает Пера только преданная Сольвейг, которая все это время ждала его, как Пенелопа ждала Одиссея: Сольвейг связала огромный шерстяной ковер или накидку, и из спектакля понятно, что она многократно его распускала и вновь вязала. Удивительно трогательно сыграна встреча Пера с ослепшей Сольвейг, которая ощупывает его лицо любящими руками. Пер словно возвращается домой, к матери, завершая круг жизни. «Спи, усни, ненаглядный ты мой!» - по-матерински говорит Сольвейг. Пер важен для нее сам по себе, вне его достижений и потерь, вне его ролей, поэтому Пуговичник откладывает новую встречу с Пером до «последнего перекрестка». «Больше ни слова не скажу», - говорит он, и это последние слова в спектакле, они оставляют зрителю простор для размышлений над тем, где же «настоящий» Пер. «В надежде, вере и в любви моей!» - отвечает на этот вопрос в пьесе Сольвейг, но режиссер совершенно оправданно исключает эту подсказку, лишая спектакль всякой назидательности, которая молодого зрителя, как правило, отталкивает. Да и без того ясно, что человек познает себя только во взаимодействии с другими людьми и в отражении в них. Субъектность человека переносится на систему его отношений и распределяется в людях, с которыми он встречается в жизни. Именно они могут засвидетельствовать наличие или отсутствие у человека «ядра личности». Перу Гюнту повезло, что ему на пути встретилась такая девушка, как Сольвейг, жаль только, что он это поздно понял. Драма Ибсена обширна, в ней пять действий, более двухсот страниц текста, но режиссер без ущерба для смысла вынимает историю скитаний Пера. Эту историю сам Пер кратко пересказывает в монологе с луковицей: очищая луковицу слой за слоем, он вспоминает все свои идентичности, которые примерял на себя в жизни (торговец рабами, пророк, историк-археолог и т. д.), но обнаруживает, что сердцевина пуста и сам он не тождествен ни одной из своих временных ролей или масок. Люди, которые ждали услышать в спектакле музыку Грига и не услышали ее, вряд ли были разочарованы. Сюиты Грига основаны на национальных мотивах и вряд ли соответствовали бы современному прочтению «Пер Гюнта». Самарский композитор Арсений Плаксин написал прекрасную оригинальную музыку: спектакль получил приз фестиваля за лучшее музыкальное оформление. Ярослав Тимофеев специально научился играть на гармонике, а Марина Бородина - на ханге. Аккордеон в руках актера Сергея Бережного стал самостоятельным действующим лицом, умело ведущим акцентированный диалог с другими персонажами. Бережной также сыграл острохарактерную роль Папы Тролля, и сделал это размашистыми, но точными мазками, взяв, по его признанию, в качестве прототипа эксцентричного канадского пианиста Глена Гульда, которого считали безумцем. В спектакле можно искать и разгадывать разного рода символы: нить в руках Сольвейг - символ судьбы, которую держит в руках женщина, сон Пера - фольклорный эквивалент смерти, ложка - «аватар» человека, которому она принадлежит, срывание пуговиц с пиджака - подготовка к уходу в другой мир. Вещи в спектакле обретают свой голос и подают «вести», которые надо уметь услышать. В спектакле целая россыпь интересных режиссерских решений и блестяще, с большим юмором поставленных сцен, работающих при этом на единую концепцию: это спектакль-раздумье о том, что есть человек в современном мире, из чего формируется личность, как найти себя и как быть самим собой. Пожалуй, единственная подсказка, которую оставляет режиссер, состоит в следующем: не стоит искать себя в том, чтобы быть «самим собой довольным», ибо это уводит человека из мира людей в мир троллей. Санкт-Петербургский Молодежный театр на Фонтанке получил Гран-при фестиваля, причем во второй раз. На сей раз - за спектакль «В день свадьбы» по пьесе Виктора Розова. Удивительно, но эта пьеса 1963 года в постановке художественного руководителя театра Семена Спивака совсем не выглядит «советской», архаичной. Напротив, детали советского - отчасти сурового, отчасти романтического - быта лишь подчеркивают универсальную значимость рассказанной драматургом истории. А история, на первый взгляд, проста до банальности: Миша женится на Нюре, но любит Клаву. Всё! Но этот старый, как мир, треугольник включает в своей периметр и эпоху, и культуру этой эпохи, и ворох человеческих связей - родственных, любовных, социальных. Все эти значимые детали режиссер тщательно, с любовью обыгрывает, и они становятся характеристиками героев: неумелый, трогательно-нелепый твист, который пробует танцевать Нюра (Алиса Варова); ее белые свадебные туфли, наверняка купленные с большим трудом, которые надевают - точнее, на которые встают - один раз в жизни, потому что ходить в них невозможно; бардовские песни времен «оттепели» и гитара, переходящая из рук в руки; радиопрограмма «В рабочий полдень», через которую Нюра получает поздравление - на весь Советский Союз! - с днем рождения и днем свадьбы; опять же твист, который задорно, даже с вызовом, танцует молодежь - танец, проникший из-за «железного занавеса» сюда, в рабочий пригород, ставший символом молодости, внутренней свободы, дружеского единения. Даже этот разбитной твист работает на общую идею личного освобождения через сложный нравственный выбор. Это спектакль о том, что в человеке есть подлинного, как это подлинное проявляет себя и как его обнаружить, осознать. Если Миша (Андрей Зарубин) три года «ходил» с Нюрой, если ему с ней комфортно и кажется, что он ее любит, подлинна ли такая любовь? Спектакль дает на это четкий ответ: нет, подлинное - не то, что социально одобряемо или логично (три года ходил - женись), но то, что «одобрено» твоей свободной волей, твоим собственным чувством, ибо сердцу не прикажешь. И когда появляется красивая, со вкусом, по-городскому одетая Клава (Анастасия Тюнина), в которую Миша был когда-то влюблен, подлинное чувство моментально поднимается из глубин, куда Миша его старательно упрятал. Чтобы понять, что истинно, достаточно увидеть взгляд, которые эти двое бросают друг на друга сквозь толпу гостей. Истина проявляется в тишине и даже в темноте - о том, как это происходит, можно судить лишь по двум одиноким огонькам сигарет в кромешном мраке, в этой блестяще продуманной сцене свидания Миша и Клавы: огоньки поочередно вспыхивают и в какой-то миг соединяются в одну точку. Включается свет, и мы видим, что эти двое намертво приклеены друг к другу взаимным чувством, настолько сильным, что им безразлично, что теперь скажут окружающие. Истинное продирается сквозь толстую корку условностей и лжи, поэтому слова упрека, которые бросает Мише Николай, брат Нюры (Николай Иванов), кажутся верхом цинизма - «потерпеть не мог...» То есть - потерпеть до после свадьбы, чтобы жить с одной, а любить другую, как делает сам Николай? И тогда понятия честности и порядочности меняют свой знак: честным становится не держаться за данное когда-то слово, а отказаться от него. Иначе произойдет то, что произошло с женой Николая Ритой (Юлия Шубарева), вечно раздраженной, недовольной жизнью. Ее рассказ о том, что значит жить в соответствии с приличиями, но против голоса совести, становится для Нюры моментом истины. За этим следует восхитительная сцена, которую придумал Семен Спивак: сон Нюры, в котором она - счастливо замужем за Мишей, у них трое детей. А потом - пробуждение, ЗАГС и спокойные глаза Миши, подписывающего «смертный приговор» своей любви. Чтобы поверить в истинное, которое внутри и которое противоречит условностям, нужно мужество. Мише, воспитаннику детдома, не хватило такого мужества: он «честно» довел девушку до ЗАГСа. Но Нюре такая честность не нужна. Она не хочет жить так, как живет Рита. А ведь она так ждала этой свадьбы! В какой-то момент в ней даже проснулась собственница, черствая завкомовская работница: «Он мой, не отдам!» Но сердце, опять же, не обманешь: гости кричат: «Горько», а она не может поцеловать Мишу, формально - законного мужа, а по сути - чужого человека. Вся ее женская суть протестует против фальши - до обморока. (Вспоминается завет классика: «Не дай поцелуя без любви».) У нее было счастье, хоть и во сне, и она знает, как оно выглядит. В итоге Нюра отпускает Мишу, уходит сама, положив в сумку несколько бутербродов со свадебного стола. Уходит посреди всеобщего молчания, и в этот момент надо смотреть на лица актеров, каждый из которых проживает какое-то свое чувство, каждое лицо видимым образом наполнено переживанием. В спектакле присутствует густое поле любви. В частности, режиссер «придумал» тайный роман между отцом семейства Ильей Григорьевичем и Матвеевной (Вадим Волков, Людмила Пастернак), который не противоречит ткани пьесы, напротив, логично вплетается в нее. Мы видим зарождающуюся любовь между братом Нюры Женей (Сергей Барабаш) и Олей (Дарья Вершинина). Их молодое романтическое чувство - как точка отсчета, помогающая разобраться, где настоящее, а где - нет. Молодая актриса, третьекурсница мастерской Спивака, восхитительно играет в сцене объяснения с Женей: тот по секрету хочет сказать ей, что ему дали крошечную роль в кино, Оля же ожидает от него признания в любви, и «секрет» становится разочарованием - до слез. В незначащем, казалось бы, диалоге - и обида, и прощение, и надежда на продолжение отношений. Одной из центральных в спектакле стала роль Василия Заболотного (Сергей Яценюк), друга Михаила. Он - жизнелюб, ловелас, легко переходящий от романа к роману, но он - связующее звено между другими. Несмотря на свою любвеобильность, именно он - камертон подлинной нравственности: он знает, где грань между увлечением и подлинным чувством, поэтому именно Василий предостерегает друга от вступления в безрадостную колею: «Разорви все, Мишка! К чертовой матери разорви!» Гран-при «обнимает» собой все прочие номинации, потому что в этом спектакле нашлась бы и лучшая женская роль, и даже не одна, спектакль достоин отдельного приза и за лучший актерский ансамбль, и за роли второго плана, и за лучшую режиссерскую работу. Спектакль Самарского театра драмы им. М. Горького «История лошади»по мотивам повести Льва Толстого «Холстомер» выдвигался на премию «Золотая Маска» как музыкальный спектакль по нескольким номинациям, в итоге «Маску» получил заслуженный артист РФ Владимир Гальченко за роль князя Серпуховского. Постановщик и хореограф из Санкт-Петербурга Сергей Грицай попытался провести параллель между судьбой лошади по кличке Холстомер и судьбой князя Серпуховского, но эта параллель представляется не вполне оправданной хотя бы потому, что судьба лошади целиком зависела от воли людей, а князь пришел к своему печальному финалу, промотав состояние и саму жизнь из-за любовницы, исключительно по собственной воле и разумению. Жюри отметило Владимира Морякина (роль Холстомера) в номинации «Лучшая работа молодого актера», а Наталью Ионову (роль Вязопурихи) - «Лучшая работа молодой актрисы».