СЕМЕН СПИВАК: «ДЛЯ НАС КАЖДЫЙ ГОД – ЭТО ГОД ТЕАТРА»

– Семен Яковлевич, что приготовил зрителям юбилейный сезон? – Трудно прогнозировать, что именно получится в итоге, ведь творчество нельзя спланировать. Вдохновение – это женщина, которая приходит, когда захочет… И все же. Одна из новинок – спектакль по американской пьесе «Звериные истории» Дона Нигро. Это произведение – самое необычное из всех, которые я когда-либо репетировал: оно состоит из 11 полноценных минипьес. По сути, это драматические новеллы, которые заканчиваются весьма неожиданно, порой трагично. Чтобы понять, о чем этот спектакль, представьте себе Луну. В вашем воображении вы увидите только одну ее сторону, которой она обращена к Земле. Но у Луны есть и обратная сторона. Так же и человек: он развернут к людям приятной, даже очаровательной стороной. Но у всех нас есть и невидимая сторона. – А почему пьеса называется «Звериные истории»? – Думаю, драматург хотел показать, что в нас есть как человеческое, так и животное, в частности, эгоистические агрессивные проявления. И в этой честности своя прелесть. На репетициях наши артисты уже много в себе открыли и признали. Загадка в том, готовы ли к этому зрители. Огромное количество людей считают, что все плохое, что есть в жизни, – это у соседа, а у них все отлично. По сути, это спектакль-вызов! Но мы склонны верить в человека и знаем, что он борется со своими демонами. – Какие еще спектакли будут в этом сезоне? – Сейчас мы ставим, по-моему, самую сложную и трагическую пьесу Булгакова «Кабала святош/Мольер», которая стала для автора очень личной. Он видел себя в Мольере, соотносил его судьбу со своей жизнью. Это пьеса о творчестве, о том, какие «духовные деньги» мы за него платим. У нас есть опыт постановки спектаклей по произведениям Булгакова. «Дон Кихот», например. Мы любим его творчество, нам созвучна булгаковская глубина и ирония. В 2015 году сняли замечательный спектакль «Дни Турбиных» – до этого он шел 17 лет. Еще мы репетируем «Женитьбу» Гоголя, «Чайку» Чехова. Кроме того мы поставим пьесу Жана Ануя «Ромео и Жаннетта». Она поднимает интереснейшую тему. Мы привыкли словом «любовь» обозначать просто свои чувства. А великий французский мудрец рассуждает о том, что любить очень трудно, что без умения прощать любовь превращается в муку. Сейчас мы много репетируем. Я хочу, чтобы каждый артист в юбилейном сезоне получил интересную роль. Возможно, сделать всех счастливыми – это решение нереальное, но я попытаюсь. Наши артисты, которых я очень люблю, заслужили это. – Какие качества для актера являются основополагающими? – Любой артист, творческий человек работает своим тем внутренним началом, которое сохранилось с детских лет, - наивным, доверчивым, легко возбудимым. Дети всегда верят в то, что говорят, к тому же у них огромное воображение. Спектакли и литературные произведения получаются, когда их создатель включает чувства. Вспомним Достоевского: он же был как ребенок - ранимый, склонный придумывать. Если во взрослом человеке много от ребенка, то он непременно художник! И пусть такому человеку трудно жить, зато в своем творчестве он король. Говоря о других качествах артиста, вспомню слова великого Олега Борисова. В книге «Без знаков препинания» он ставит талант на второе место, а на первое – сообразительность. Без сообразительности понять и сыграть роль, вжиться в ситуацию просто невозможно. – Вы руководите театром уже почти 30 лет. Есть ли у вас ощущение, что сегодня актуальны другие темы, нежели в момент вашего прихода на должность худрука? – В мире считается, что получившийся спектакль – тот, который сделан не на актуальную тему, а на вечную. Мы всегда занимались вечными темами - любви, творчества, одиночества, предательства, разрушения человека. Ставить спектакли на вечные темы «выгодно», потому что актуальные вопросы интересны только какой-то части зала и то на короткое время. Вечные темы не исчерпаемы, в этом их ценность. Начинающий режиссер часто выбирает себе кумира - человека, на которого хочет равняться. Я уверен, что в Петербурге жил лучший режиссер на свете, который руководил лучшим театром. Я говорю о Георгии Товстоногове и Большом драматическом театре. Это был великий человек, которого я могу сравнить с Толстым в литературе, и он был и остается маяком для меня. БДТ всегда занимался только вечными проблемами, именно этим и привлекал. Человек растет лишь тогда, когда пытается решить высокую неразрешимую проблему и тянется к цели изо всех сил. Артисты БДТ постоянно росли, поэтому труппа в театре была фантастической. – Вы как-то сказали, что невозможно работать в театре, если не ощущаешь призвания. А когда вы сами почувствовали, что театр – это ваше? – Однажды в моей жизни был сложный момент, и я пошел к священнику. И тот произнес удивительные слова: «Вера может уйти, любовь может уйти, но надежда должна остаться». Я очень глубоко понял эти слова. И в частности осознал, что театр должен нести надежду сквозь все жизненные ветра, дожди и снегопады. Он должен удерживать человека в надежде на то, что выход будет даже после жизни. У нас есть спектакли об этом, например, «Наш городок»… Впоследствии мы с этим священником стали друзьями. Он высоко ценит наши спектакли и считает, что они сродни проповедям. И он даже освятил наш театр. Для меня и артистов это было очень важно. В наше время трудно держаться за человека – куда лучше держаться за руку Создателя. – Означает ли это, что церковь меняет свое отношение к актерской профессии, которую она долгое время считала не богоугодной? – Думаю, церковь до конца не приняла актерство и театр, но старается относиться к ним с уважением. Мне как-то в голову пришло, что религия и театр в чем-то схожи: они поднимают душу. Самое ужасное – когда душа «опустила руки». Мне кажется, есть религиозная форма поднятия души – храм, а есть светская – это искусство: театр, кино, музыка, живопись. – Как выглядел бы мир, если бы в нем не было театра? – Все люди дрались бы друг с другом и не понимали сами себя. Задача искусства – поставить зеркало перед человеком. Этим мы и занимаемся. Когда нашего великого режиссера Григория Козинцева спросили, для чего существует искусство, он ответил радикально: «Чтобы не скотели!». – Если пофантазировать, мог бы ваш театр существовать и, соответственно, могли бы вы работать не в Петербурге, а в каком-то другом городе? – Думаю, нет. Уже в период существования театра мне пришлось семь лет работать в Москве. Но я выбрал Петербург, потому что мы с ним очень близки. Например, оба Близнецы по знаку Зодиака: город родился 27 мая, а я – 14 июня (улыбается). В Москве люди занимаются бизнесом, постоянно спешат, стремятся больше заработать. А Петербург другой – не деятельный, а мистический, не суетливый, а медленный, спокойный. Мне это очень нравится, ведь, как сказал Пушкин, «Служенье муз не терпит суеты». – Сложнее ли сегодня привлечь в театр молодых людей, которые черпают информацию в основном в интернете, не расстаются с гаджетами? – Студенчество считается лучшей аудиторией в мире. И мы пока не чувствуем проблем с такой публикой. Да, есть люди, которые полностью уходят в гаджеты, но это уже одержимость – не самое лучшее качество. Кстати, именно за этот грех судили Жанну д’Арк. К счастью, в основном молодежь у нас мудрая. Она понимает, что интернет – это просто игра, и жить только этим нельзя. Я периодически читаю заметки известных, уважаемых людей, и понимаю, что они относятся к гаджетам с осторожностью. Один мудрый человек сказал: «Мы с трудом добивались знания из книг, а они легко добиваются информации из интернета». Этим он подчеркнул, что между знаниями и информацией большая разница. – Вообще зрителей в театре много? – Очень. У театра два здания, и мы одновременно играем по два спектакля. До этого много лет работали в одном здании, и зал был полон. Восемь лет назад появилось еще 500 мест, и они тоже все заняты. Это настоящее чудо! Как тут не поверить в то, что нам помогает кто-то свыше! – Следующий год объявлен Годом театра. Что вы от него ждете? – Если объявляется Год театра, я наивно, по-детски предполагаю, что артистам будут поднимать зарплаты, давать больше денег, чтобы выпускать больше спектаклей – ведь декорации довольно дорогие. Надеюсь, что будут средства и на закупку нового оборудования. В принципе, для нас каждый год – это Год театра. Вряд ли специально в Год театра мы выпустим больше хороших спектаклей – мы и так стараемся постоянно это делать. Но, поскольку это объявлено вслух руководством страны, думаю, что нам смогут оказать большую помощь, чем обычно. Ни один театр в мире не обходится без материального субсидирования.